Патрик Рамбо - Битва

Продавец оптики из старого города выдавал желающим подзорные трубы напрокат и строго контролировал время пользования по своим карманным часам. Через доктора Карино Анри попросил один прибор для себя, но у предприимчивого дельца свободных зрительных труб уже не осталось, однако он сказал, что у полного господина, что стоит слева от него, время проката скоро заканчивается, а два флорина — сущая мелочь за такое редкостное зрелище. Наконец, Анри получил свою подзорную трубу и навел ее на Асперн, где уже вовсю полыхало крытое гумно. Рядом горел жилой дом, в небо поднимался столб черного дыма, крыша вот-вот должна была рухнуть, но на кого? Потом Бейль повернулся в сторону моста, где суетились люди-муравьи. Прошел слушок, будто бы император приказал разрушить переправу, чтобы отрезать путь к отступлению и заставить своих солдат драться до победного конца, но Анри этому не поверил. Анна с печальной улыбкой протянула руку, и Анри передал ей подзорную трубу. Девушка с волнением приникла к ней глазом, но на таком расстоянии даже с помощью оптического прибора можно было различить только движения, но никак не фигуры, и уж тем более лица знакомых людей. Торгаш запротестовал: клиенты не имели права передавать подзорные трубы третьим лицам, и потребовал заплатить ему еще два флорина. Когда доктор Карино перевел его требования, Анри в упор взглянул на делягу и рявкнул «нет!», отчего тот попятился. В этот момент женский голос позвал:

— Анри!

Бейль чертыхнулся сквозь зубы. Это была Валентина. Она объявилась на крепостных стенах в компании с актерами, готовившими к показу венский вариант мольеровского «Дона Жуана», с одной целью — покрасоваться перед будущей публикой. Все выглядели чрезвычайно элегантно: женщины в перкалевых туниках, мужчины в зауженных сюртуках и панталонах из панбархата, заправленных в сапоги с желтыми отворотами. Вся компания была при театральных лорнетах и по-своему комментировала сражение, происходившее, по их мнению, слишком далеко. В их представлении это был «Граф Вальтрон» [68] «Граф Вальтрон, или субординация» — трагедия в пяти актах Хайнриха Фердинанда Мюллера (1870 г.) — пьеса с использованием крупных механизированных декораций, толпами костюмированных статистов и кавалеристами, скачущими чуть ли не по головам зрителей. .

— Скажи своим друзьям, что они могут пойти поближе к ядрам, — сказал Анри Валентине.

— Ты все так же любезен! — с досадой ответила она.

— Внизу они увидят настоящие трупы, настоящую кровь и, кто знает, может быть, им повезет получить горящей балкой по голове.

— Это не смешно, Анри!

— Да, ты права, это не смешно, потому что у меня нет повода для веселья.

Он отвернулся и поискал глазами Анну, но на бастионе ее не было. Доктор Карино сказал, что она ушла со своими сестрами, и добавил: «Было бы неплохо и вам последовать их примеру, милейший. Видели бы вы себя... У вас сильный жар, я советую вам лечь в постель и принять лекарство...»

Анри ушел, даже не попрощавшись с Валентиной, а ее приятели продолжали разглагольствовать о качестве пожаров, разгоравшихся в Асперне. По их мнению, они выглядели менее реалистичными по сравнению с бурей из «Волшебной флейты» — оперы на либретто знаменитого Шиканедера [69] Эмануэль Шиканедер (1751-1812) — немецкий импресарио, драматург, либреттист, певец (баритон), актер. Наиболее известен как либреттист оперы «Волшебная флейта» В. А. Моцарта. , которую они смотрели в летнем театре.

Опустошительный огонь артиллеристов Массены вызвал смятение в передовых рядах австрийцев. После непродолжительной заминки они отошли для перегруппировки, и в дело вступила артиллерия эрцгерцога. Сначала загорелось деревянное гумно, потом под непрерывным огнем двух сотен орудий стали рушиться крыши домов. Пожары вспыхивали по всей деревне, но ни времени, ни средств на их тушение не было. Появились первые мертвые. Раненые горели, как факелы, и напрасно катались по земле, пытаясь сбить жадное пламя. Позиции вольтижеров, прикрывавших левый фланг боевых порядков французов, находились в отдалении от деревни, но солдаты чувствовали жаркое дыхание пожара. Легкий ветерок сносил в их сторону густой черный дым, от которого першило в горле, и разбирал кашель; на рукава и плечи садились жгучие искры, и солдаты торопливо стряхивали их с себя. Вольтижер Ронделе сплюнул под ноги и неудачно пошутил:

— Еще не стало горячо, а мы уже поджарились.

Паради поморщился и лишь крепче сжал в руках ружье. Батальоны генерала Молитора остались на своих позициях. После короткой перестрелки, обошедшейся без потерь, солдаты расслабились, и их ровные цепи рассыпались. Ротный вложил саблю в ножны, но из-за пояса вытащил пару пистолетов. Унтер Руссильон спокойно поднимал роту: