Лев Волохонский - По понятиям. Происхождение современной общественной морали

Законы и общественная мораль преступного мира отличаются от государственных лишь тем, что устанавливают справедливость лишь для своих. К примеру, украсть в трамвае бумажник – честный способ зарабатывать на жизнь, а взять на зоне без спросу пару сигарет – жестоко наказуемый проступок (крысятничество). Принцип тут во все времена и у всех народов один: «фраера 1 1 фраер – человек, не принадлежащий к преступному миру, просто наивный человек — законная добыча, а барыги 2 2 барыга— раньше – спекулянт, скупщик краденого, сейчас – частный торговец нам должны по жизни».

У преступного мира никогда нет внешней стабильности, он почти всегда находится в более или менее интенсивной войне с государством и обществом. Соответственно, тут больше нужда в стабильности внутренней и, стало быть, в разумности и исполняемости правил, законов и норм.

В истории есть примеры образования чисто криминальных анклавов (пиратские государства, запорожская Сечь и т.п.), в которых, соответственно, возникали достаточно развитые системы норм, правил и законов.

Из монографии Ф. Архенгольца «История морских разбойников Средиземного моря и Океана»:

«…Они знали, что, не скрепив своих взаимных отношений условиями, не могут надеяться на верную добычу и разгульную жизнь. Следствием этого было Уложение, которое каждый клятвенно обязывался исполнять, подписываясь за незнанием грамоты крестом.

Уложение это составляло небольшое собрание законов, которое с незначительными отступлениями, было принято всеми отдельными отрядами флибустьеров и даже в начале ХVIII столетия, после совершенного прекращения общества их, сохранялось отдельными морскими разбойниками, грабившими на морях в отдалённых частях света.

Некоторые статьи этого Уложения весьма замечательны. Во главе их стоял закон о равенстве и сопряженных с ним правах , которые заключались в следующем: каждый береговой брат в важных случаях мог подавать свой голос, имел равное со всеми право на захваченные свежие съестные припасы и крепкие напитки и мог распоряжаться ими по своему усмотрению.

Для избежания ревности и ссор на кораблях не позволялось держать ни женщин, ни мальчиков. Тот, кто осмеливался привезти на корабль переодетую девушку, предавался смерти.

Смерти предавались за бегство с корабля и за оставление своего места в сражении.

Воровство наказывалось очень строго . Иные отряды увеличивали, другие уменьшали степень наказания за него. Французы оказывались особенно строгими. Обворовавшему товарища вырывали ноздри и уши и потом высаживали на твёрдую землю в таком месте, где ему нельзя было ожидать хорошей участи. Если же кто коснулся имущества общественного и цена украденного составляла пиастр, то его «маронировали», т.е. высаживали на берег необитаемого мыса или острова, дав ему ружьё, немного свинца, бутылку пороха и бутылку воды.

В случае сомнения обвиняемые присягали на Библии или распятии. Меньшие преступления наказывались телесно.

По обстоятельствам составлялись отдельные, частные законы. Так, в иное время насилование, пьянство, неповиновение предводителю, самовольная отлучка от поста наказывались, вдали от неприятеля, лишением участия в добыче, вблизи его — смертью.

Дуэли на кораблях также были запрещены. В случае ссор разделка за них откладывалась до прибытия в гавань: тогда противники, съехав на берег, разделывались в присутствии одного из офицеров на пистолетах и саблях. Сперва стреляли из пистолетов и в случае промаха рубились саблями; первая рана показывала виновного и оканчивала дуэль.

Каждый был обязан содержать в лучшем состоянии ружьё, пистолеты и саблю. Эта обязанность скоро превратилась в роскошь. Флибустьеры старались перещеголять друг друга красотою и богатством оружия и часто за пару пистолетов платили двести и триста пиастров серебром.

Огонь, по закону, должно было тушить на кораблях в 8 часов. Другой закон запрещал играть в кости или карты на деньги; но эти постановления соблюдались очень редко.

В отношении раздела добычи каждый отряд устанавливал свои особенные законы. Каждый флибустьер письменно уславливался со своим начальником повиноваться ему, лишаясь в случае неповиновения своей части добычи, и должен был формально присягнуть в том.