Лев Волохонский - По понятиям. Происхождение современной общественной морали

Смерть Сталина повлекла за собой амнистию, хрущёвскую «оттепель» и, одновременно, усиление давления на воров, которых осталось уже не так много. В сложившейся ситуации жесткий воровской закон постепенно стал заменяться зоновскими понятиями, которые уже распространялись на всех порядочных заключенных. В то же самое время амнистированные и освободившиеся ЗК непроизвольно внедряют тюремные понятия во все слои общества.

В последовавший затем так называемый застойный период происходит постепенное исчезновение тоталитарной морали, притом, что тоталитарное государство сохраняется. В итоге у законопослушных граждан нет никакой общественной морали, а у преступного мира сохраняются понятия.

В 1986 году начинается перестройка. Появляются кооперативы и одновременно с ними рэкет. Воровские понятия опять претерпевают изменения в связи с совершенно новой ситуацией в стране.

Происходит становление т.н. «организованных преступных группировок» и превращение их в легальные и полулегальные структуры.

Понятия распространяются во всех слоях возникающего общества и в то же время меняются в сторону их либерализации. В настоящий момент они полностью утратили антигосударственный характер.

Христианские ценности ещё не имеют достаточного распространения, чтобы стать общественными, но среди людей, живущих по понятиям, становится всё больше верующих. В перспективе из такого симбиоза может сложиться новая общественная мораль.

Для какого бы то ни было взаимодействия людям нужны нормы, правила, законы и т. п.

Государство стремится отрегулировать отношения между людьми, устанавливая законы.

В любом государстве, при любых законах есть люди, профессионально их нарушающие, живущие за счёт их нарушения.

Эти люди (преступники) для более или менее успешного функционирования тоже нуждаются в каких-то нормах и правилах, даже если род их деятельности сугубо индивидуален (классический пример – сухарёвская конвенция детей лейтенанта Шмидта), не говоря о мало-мальски организованной преступности.

Если предположить, что в Москве всего один человек ворует в трамваях, то никакого вопроса о нормах и правилах не возникает.

Если таких двое, и они пересеклись, то им уже есть о чём поговорить.

Если карманников столько же, сколько трамвайных маршрутов, и они хотят работать эффективно, им просто не избежать какого-то общественного договора, как минимум, конвенции о разделе сфер влияния.

Если же их станет больше, чем маршрутов, придётся устанавливать правила и нормы.

Соответственно, чем выше их концентрация, чем больше контактов друг с другом, тем больше потребуется правил и норм.

Добавим к этому периодическое попадание в места лишения свободы, где в регулировании нуждается не только профессиональная деятельность, но и все остальные аспекты жизни.

То же можно сказать не только о законах преступного мира, но и о законах вообще.

При освоении американского Дикого Запада самым первым, просторно жившим поселенцам, законы были ни к чему. По мере увеличения плотности населения появились суды Линча, затем шерифы и прочие элементы правового государства. Сегодня американцы жалуются, что у них юристов больше, чем людей, а в США ежегодно принимаются десятки тысяч нормативных актов, регулирующих самые ничтожные проявления человеческой активности и тем самым тормозящие любое живое дело.

Очевидно, существует некая критическая масса норм и правил, некое их количество, после увеличения которого они уже не повышают, а понижают эффективность взаимодействия людей.

Во время экстремальных ситуаций (эпидемии, вспышки терроризма, войны и т.п.) большинство нормативных актов отбрасывается, и вводятся чрезвычайные положения и тому подобное. Законы «военного времени» немногочисленны, жестки и, более-менее, строго исполняются.

Можно сказать, что чем сильнее угроза для существования государства, тем больше оно ужесточает законы и нормы.

Получается, что если есть какая-нибудь, сколь угодно большая (государство), или сколь угодно малая (семья) референтная группа (некая общность людей с общими ценностями и интересами, по тем или иным причинам вынужденных считаться друг с другом) количество, качество и исполняемость норм, правил и законов напрямую зависит от концентрации членов сообщества в пространстве, интенсивности контактов между ними, а также внешней и внутренней стабильности.