Вадим Голубев: Архаров. Исторический роман

Доставалось от Лизаветы и самому Петру Федоровичу. Тот был ветреным мужчиной и частенько оставался ночевать с певицами из итальянской оперы. Вернувшись во дворец под утро или через несколько суток, император попадал под крепкие кулаки фаворитки. Он пытался обороняться, даже хватался за шпагу. Да куда тщедушному Петру Федоровичу было совладать с коренастой, ширококостной Лизаветой. Отдубасив неверного любовника, та прощала его «шалости». Сам государь при этом вспоминал русскую поговорку: «Бьет – значит любит». Все чаще посещало его желание развестись с супругой, постричь ее в монахини и жениться на Лизавете.

Рассказы царедворцев, лакеев, офицеров и солдат, охранявших монарха, о его неадекватных поступках, словно круги по воде расходились от императорских дворцов. Они становились достоянием всех слое русского общества. Все чаще вместо довольно ласкового прозвища Чёртушка звучало более обидное: Дурак. Прошло совсем немного времени, а Петра Федоровича ненавидели все русские от фельдмаршала до последнего дворника. Словом, не ко двору пришелся новый царь.

Разумеется, высшие аристократы составили анти-петровский заговор. Его возглавили президент Академии наук Кирилла Григорьевич Разумовский и воспитатель престолонаследника Павла – Никита Петрович Панин. Князья да графы желали после свержения Дурака посадить на трон его малолетнего сына Павла. Ну а пока новый император не повзрослеет, страной надлежало управлять регентскому совету, в который вошли бы все руководители заговора. Совсем другое мнение имели офицеры лейб-гвардии, возглавляемые братьями Орловыми. Справедливо полагая, что все плоды дворцового переворота достанутся лишь небольшой кучке вельмож, они решили возвести на престол Екатерину Алексеевну. Ходили слухи, что та уже несколько лет сожительствует с Григорием Орловым. Даже прижила от него сыночка, до поры до времени отданного на воспитание в семью ее камердинера Шкурина. Говорили, что в отсутствие Григория Екатерина делит постель с его братом Алексеем. Через братьев Орловых военные желали управлять императрицей и всей Россией.

В эти планы посвятил Николая сам Алексей Орлов – приятель и сослуживец по полку. Мало того, отвез в Петергоф и представил императрице. В тот день она утешалась новым развлечением – «битвой богов с титанами». Григорий Орлов, игравший роль бога морей Нептуна, перекидывая с руки на руку «палицу» – метрового осетра, поигрывал великолепными мускулами на песчаной арене. Григорий, действительно, был прекрасен как бог. С ложа, увитого ранними розами из оранжереи, на него взирала «богиня Афродита» – императрица Екатерина Алексеевна. Царица была облачена в прозрачные одежды, подчеркивавшие достоинства ее фигуры. Вокруг арены расположились фрейлины в прозрачных туниках. С ними переговаривались, приняв картинные позы, придворные щеголи – приближенные государыни.

К приезду Алексея и Николая Григорий Григорьевич успел победить пару противников. Один, тяжело дыша, сидел под кустом сирени. Другого отливали водой лакеи.

– Экий гвардеец! – вызывающе смерил взглядом статного Архарова Григорий и, кивнув на Екатерину Алексеевну, спросил. – Не желаешь ли со мной побиться за обладание сей Афродитой? Матушка-государыня сама такую награду назначила победителю…

– Что я – совсем глупый – с вами биться, господин капитан? – усмехнулся Николай. – Да и есть у меня своя Афродита.

– Ради нее, – встрял Алексей Орлов. – Он с нами пить и кутить бросил. По девкам ходить перестал!

– Правильно делаешь, что не хочешь со мной сражаться, – надменно произнес Григорий Григорьевич. – Я, вцепившись в колеса кареты, тройку лошадей на скаку останавливаю.

– Думаю, нет человека, который смог бы с вами совладать, – польстил фавориту Архаров.

– Есть один, – помрачнел Григорий Григорьевич. – Ивашка Барков – копиист и переводчик Академии наук. Пропойца и шкандалист. С виду – тщедушный, но во время драки в такой раж входит, что даже мы – братья Орловы – впятером его одолеть не можем. Говорят, твой приятель…

– Знаком, однако, в дружеских отношениях не состою. Вирши пишет весело, но он – человек статский. Нет у нас общих интересов.

– Какой Барков? – услышала разговор Екатерина. – Тот, у которого между ног столь большое «достоинство», что ему даже публичные девки в утехах отказывают? Читала его срамные оды… Единственный человек, коего, будь моя власть, я бы из столиц выслала.