Даниил Калинин: Памяти подвига

На дистанции 40 метров от своих позиций (специально замеряли) мы заранее воткнули в снег небольшие, но вполне заметные бруски. Они есть перед траншеями каждого взвода. И гансы уже практически поравнялись с ними. Пора! Стреляю желтой сигнальной ракетой: приказ роте – гранаты к бою!

Две секунды спустя синхронно взметнулись десятки рук и к немцам полетели смертельные «подарки». Хлопки гранат, крики боли по всей линии. Не зря учил, доводя до автоматизма действия бойцов, молодцы ребята! Красная ракета: пулеметы к бою, рота – к бою!

В первые же секунды огонь пехотных дягтерей здорово проредил наступающие группы немцев. На флангах гансам пришлось залечь. Но в центре наступали сразу два взвода при поддержке бронеавтомобилей. Их пулемётный огонь заставил красноармейцев залечь. Штурмовые группы фрицев последним рывком ворвались в наши окопы…

Всё, с этого момента как командир я себя исчерпал. Пришло время действовать как боевой единице.

– Штурмовое отделение к бою! Это я своему резерву «гвардейцев – рукопашников». Тремя группами от кп – по числу ходов сообщений -двигаемся ко второму взводу. Десяток другой секунд бега и мы врываемся в ад рукопашной схватки…

Впереди меня бежали двое бойцов. Очередь в упор из МП-40 срезала обоих: один поймал свинец полной грудью, второй получил ранение в плечо. Однако меня они фактически закрыли своими телами. Ответная очередь из моего ППД срезала немецкого унтера. Разогретый первым успехом я вылетаю в окоп, тут же нарываюсь на штыковой удар сбоку. Немецкий карабин Mauser 98k оснащен штык-ножом SG 84/98, с длинной клинка 25 см. Его удар пришелся на уровень груди. И, Слава Богу, прошел вскользь, порезав ватник, гимнастерку и верхний слой мышц груди и рук. Боль дикая! ППД я выронил, но успел схватить карабин за ствол. Немец рванул винтовку на себя, порезанными руками я ее практически выпустил. Но тут же без замаха ударил носком под коленную чашечку. Рывок винтаря на себя, с одновременным зашагом правой ноги под травмированное колено немца; толчок корпусом. Немец валиться, все еще не отпуская карабин; бью сверху вниз стопой в его лицо.

Бойцы моей группы схватились в окопе с вражескими пехотинцами. Все красноармейцы из кадровых солдат, которых в своё время очень упорно готовили к штыковым схваткам. И, несмотря на численное превосходство противника (5 человек), трое моих бойцов сумели перебить их, эффективно и умело работая штыками. От выстрела в упор погиб только один мой солдат; остальные устремились на выручку бойцам второго взвода.

Какой-то внутренний импульс заставляет повернуть голову вправо: над окопом стоит, целясь в меня, очередной враг. Рывком прыгаю к противоположной стенке. Не слышу, а улавливаю, как в землю позади меня входит пуля. Выронив карабин, нашариваю на поясе кобуру с ТТ. Немец спрыгивает в окоп, вскидывает свой маузер. Падаю спиной на дно, одновременно поднимаю пистолет. Лёжа вверх ногами целиться не очень удобно, но с трех шагов не промахиваюсь.

Слава Богу, маузер не автоматическая винтовка, нужно передернуть затвор. А я, ещё в самом начале немецкой атаки, дослал патрон в ствол, расстегнул кобуру. Боезапас был увеличен до 9 патронов. Хоть это и не поощряется (слабый предохранитель, бывали случаи самострелов), сейчас это действие выиграли мне 2 секунды… и целую жизнь.

Всаживаю в живот фрицу три пули, чтобы наверняка, чтобы не хватило сил нажать на курок. Враг оседает на колени, выпуская карабин; изо рта обильно выливается кровь.

Резкая боль в запястьях, ТТ вылетает из рук. Это ожил первый немец, обезоруживший меня ударом ноги. Второй удар обрушился мне на лицо. Сверху вниз – вернул должок. Наваливается сверху; получаю в голову несколько сильнейших ударов кулаками. Сознание практически потухло. К жизни меня возвращает нехватка воздуха и сжатые пальцы на моём горле. Это он зря.

В училище мне преподавали рукопашный бой по системе «САМОЗ». Этот опыт оказался на редкость полезным.

Левую руку кладу на душащие меня ладони. Слегка скручиваюсь на правый бок; что есть силы, бью кулаком в локтевой сгиб, вкладывая корпус в удар. Не слышу, а вижу, как кривиться в крике боли лицо врага. Второй удар наношу туда же, но предплечьем; одновременно привставая на мостике, сбрасываю с себя фрица. Теперь сверху я, левая моя рука контролирует его руки. Немец парализован от боли в сломанном локтевом суставе, практически не сопротивляется. Наношу два быстрых удара кулаком в челюсть, выхватываю бебут. Кривой казачий кинжал, состоял на вооружение у артиллеристов и пулеметчиков в империалистическую. Им можно рубить, резать, колоть – универсальная штука. Обрушиваю два рубящих удара по голове, фриц начинает бешено вырываться. Поворачиваю кинжал клинком вниз, и с животным рыком всаживаю фашисту в горло. Всё, этот готов.