Даниил Калинин - Памяти подвига

Участи спасённых нами несчастных, подверглись все молодые девушки, девочки и зрелые бабы в деревне. Таких вот сараев было несколько.

Руки сжимались в кулаки от бессильно ярости. Хотя почему бессильной? Враг в полной мереза платит за свои преступления.

…Прибыли к ремонтной базе. Остальные отделения первой группы были уже здесь. Комбат уточнил о потерях. Узнав, что случилось, тихо заматерился. Толи от того, что не выполнили приказ – сразу двигаться к мастерским, толи от услышанного об изнасилованиях. В течении получаса подтянулись оставшиеся. Рота охранения с зенитчиками перестали существовать.

Батальон понес незначительные потери. Погибло 12 человек – в основном при зачистке домов.

Батальон окружил ремонтную базу.

Мы насчитали четыре немецких танка и пару броневиков, а также девять (!!!) советских танков! За своих было обидно.

Число ремонтников оказалось очень приличным – на вскидку их было не менее двухсот человек. Но их численность нас не пугала, мы сгорали от нетерпения. Помимо изнасилований, нам стали известны ещё как минимум три случая жертв. Все были расстреляны: мальчишки, что собрали оружие на поле боя; семья, укрывшая раненых; старуха, попытавшаяся воспротивиться, когда у нее забирали последнюю курицу-несушку. Жажда крови бойцов искала выхода; если раньше мы умозрительно понимали, что немцев надо бить, потому что они враги, то теперь мы люто жаждали их смерти – за совершённые преступления.

Комбат дал последние инструкции: «Главное, чтобы не вызвали поддержку. Рация наверняка у них есть, открывайте огонь по всему, что может быть на неё похоже. Технику сожжем позже. Если кто-то попытается занять танк – гранату в люк».

И вот она, красная ракета. Молча встаем, также молча забегаем на территорию ремонтников. Молча наводим на работающих оружие. Неожиданный поворот – те поднимают руки. Ну а что на самом деле им делать? Оружия то с собой нет… Может у них и был шанс. Но кто-то поднимает тревогу. Вылетают из ближних домов уже вооруженные гансы. Они еще не успевают разобраться, что к чему, как их в упор расстреливают, закидывают гранатами. Немцев много, но вооружены они слабо – не строевая часть. Многие не были в бою, бестолково мечутся, становясь лёгкой добычей. Пулемётов у них нет, гранат тоже. Впрочем, кто-то из ремонтников взял в руки снятый с танка машингевер. Но пулеметчиком он оказался неважным – бил длинными очередями, пока патрон не пошел на перекос. В этот момент его и сняли. Немец зацепил троих, одного тяжело – но в руках опытного расчёта пулемет наделал бы гораздо больше бед.

Оставшиеся немцы занимали оборону в домах. Они пытались огнём из окон отогнать красноармейцев. Но их стрельба была не прицельной, и наши бойцы короткими перебежками оказывались под окнами, закидывали врага гранатами. Командир ремонтной роты все же успел вызвать подкрепление – он находился с рацией в доме. Потому действовать пришлось быстро: смешивая керосин с бензином, мы заливали его на жалюзи позади башен танков и поджигали. В люки и в жерло орудий закидали гранаты. Разгромили также всю ремонтную технику. Пару раз ухнуло очень крепко. Не из всех танков был изъят боезапас.

В течении получаса бой затих. Были сдавшиеся в плен, причём много – около пятидесяти человек.

В документах командира немецкой роты обнаружили страшную находку – фотографии зверств, учиненных фашистами. На одной из них пленный советский танкист, с просящим, жалобным, не верящим в происходящее взглядом – его закапывают живьем. На другой – повешенные женщины. На третьей – горящее село с мечущимися людьми, объятых пламенем… Там были кадры, запечатлевшие расстрел гражданских, в том числе детей. Фотографии огромных колонн наших военнопленных. Панорамный вид раздавленных танковыми гусеницами мирных жителей… Эта находка предрешила участь пленных.

В качестве основных трофеев нам достались наши, советские противотанковые орудия, калибра 45 мм, две штуки. И несколько ящиков снарядов к каждой. Плюс боеприпасы. Общие наши потери при ночной атаке составили 27 убитых и раненых.

Жителям мы порекомендовали покинуть деревню. Нам было уже понятно, что фашисты будут мстить. Да, именно фашисты. После всего здесь увиденного, они перестали быть для нас храбрыми и умелыми солдатами, достойными уважения и милосердия при сдаче в плен. Теперь в них видели лютых зверей, гораздо хуже волков. Которых просто необходимо убивать.

…На привале к солдатам обратился старший политрук. Он сам до этого воевал, срочником на КВЖД, политработником – на Хасане и Халхин-Голе. И за последние дни он только подтвердил, что в первую очередь является воином, уничтожив несколько фашистов, причём троих в рукопашной. Потому мы слушали его с неподдельным уважением и вниманием. Я помню каждое его слово: