Константин Тарасов - Три жизни княгини Рогнеды

После июльских гроз вернулся в город тиун с несколькими мужиками и принес ошеломившую Рогнеду новость; князь Владимир замирился с византийцами, принял греческую веру, и плывет к нему из Царьграда новая жена — сестра василиска Василия. А за эту новую жену Владимир послал Василию шеститысячный отряд — душить восстание. И заславская сотня за малым вычетом уже воюет в Царьграде. Рогнеда помнила Ольгину церковь с крестом над крышей, ходили туда греческие купцы. Бог же у греков один, и кто молится ему, более одной жены держать не вправе. Если две — уже грех. А у Владимира шесть! Вот эта несообразность и заняла мысль Рогнеды: коли Владимир стал жить по греческой вере и есть у него новая жена, то прежние жены теперь кто? Свободны? Отпускаются на родину? Олова к своим варягам? Милолика в Болгарию? А она — в Полоцк? И с кем дети? Рогнеда призвала к себе очевидцев крещения для подробного расспроса. Выяснилось, что креститься их принудили силой, видели они, как встречал Владимир греческих попов; затем объявлено было сходиться всем к Почайне; в первый день самая малость пришла, тогда князь пригрозил. Были стычки с дружинниками, немало людей погибло в тех стычках, но собрался все-таки народ на берегу. Здесь греки сказали заходить в воду вместе с детьми, помахали крестами, покурили дымом, и розданы были всем нагрудные крестики. Прежних же своих богов на капище порубили топорами, а Перуна привязали постромками к грязной кляче, проволокли с горы по улицам и бросили в Днепр, он и поплыл вниз, сверкая золотыми усами. А царьградская жена? А прочие жены? — спрашивала Рогнеда для себя самое важное. О них ничего крещеные не знали…

Опять оказалась она в неизвестности судьбы, а слепо верить, как заславское население, что боги накажут князя за предательство древней веры, не позволяло ей знание князя. Уж коли и дружина с ним, и Добрыня крестился, и полезли в Днепр киевские бояре, и берет он женой ромейскую царевну, значит, все им обдумано, учтено, высчитано, и ничего с ним не случится. Отточился его ум с времен полоцкого погрома, любит его удача, даже от ножа, от верной смерти оберегла его судьба. Нет, не будут мстить ему боги. Сломил он силу старых богов. Смело и дерзко! Решил — и порубили их в щепу, и поплыли обломки по днепровской воде. Тысячу лет им кланялись, никому и мысль не приходила отречься. А он решился. Так это боги, они жизни в руках держат. Пращуров не побоялся, что ж о ней говорить. Коли все обдумал и рассчитал, то и дальнейшая жизнь ссыльной жены Гориславы определена им в мыслях напрочно. Уже решил он ее участь. Теперь она для него не жена, она — мать заславского князя. Как же он обойдется с нею?

В одном она была уверена твердо: Владимир ее не забыл. Смутная тревога, предчувствие близкой беды захватили ее: князь сминал и растаптывал прошлое, а она была его прошлым, она мечтала восстать, она хотела вернуть свою старину. Есть и вовсе незабываемое: она пыталась его убить; на нем вечный знак ее истинного желания. А теперь дать ей полную волю? Нет, так легкодумно он не поступит. Вослед за идолами Сварога, Перуна, Мокоши должны потерпеть люди… Выходило, что он прибудет и растопчет ее. «Когда? Как? — думала она. — Что он сделает с Изяславом?» Эта мысль, этот страх за судьбу сына лишали ее покоя. Часами вышагивала она вдоль ручья или сидела на берегу Свислочи, пытаясь постичь принятое князем решение. Как-то в минуту такого раздумья ей вновь явились три старушечьих лица, они глядели на нее из мутной свислочской воды с обычным бесстрастьем. У Рогнеды не осталось сомнений: на этот раз Владимир ее добьет.

Она пошла к волхву и взяла с собой Изяслава.

— Иногда вижу я трех старух, — сказала она волхву. — Они приходят перед несчастьем, словно ведут его за собой, как поводыри.

— Это богини, — кивнул, понимая старик. — Мара обманывает, Карна жалеет, Яга убьет.

Рогнеда задумалась. Думала она о том, что у каждой из богинь своя очередь, а явились они в третий раз.

— Не гадай, — остановил ее волхв. — Нет на тебе знака смерти.

— А какой на мне знак?

— Надежды, — ответил старик. — Не во всем ты еще обманулась…

— Прочти знак на этом челе, — Рогнеда выставила вперед сына.

— Жизни, — едва глянув, сказал старик.

— Жизнь проходит по-всякому, — возразила Рогнеда. — В порубе сидеть тоже жизнь…

— И в порубе посидеть полезно, — отвечал волхв. — Нет смысла в вашей суете.

— А в чем смысл? — спросила Рогнеда.

— Выстоять жизнь. Не согнуться.

— Ну, не согнулся. А дальше что?