В. Тюпский - Преодоление

Так, рассуждая он подъехал к воротам своей хаты.

Пелагея давненько уже поджидала мужа с торгов, часто выбегала во двор.

Но вот, услышав скрип саней, накинув полушубок, выскочила из хаты, открыла ворота. Улыбаясь, глядела на мужественное, волевое лицо своего мужа. Дюжего богатыря, подстриженного под кружок, с лихо закрученными чёрными усами.

Никита Тарасович слез с саней. Подошёл, улыбаясь к Пелагее, которая уже распрягала карюху [8] Карюха – лошадь. . Ласково склонившись, обнял за плечи и прошептал:

– А вот смотри, чего я тебе привёз!

Пелагея любила редкое внимание и теплоту своего мужа. Никита Тарасович, вынув из мешка свёрток, тряхнул перед женой. Пелагея, аж вскрикнула, от нежданного подарка, мечте ещё с детства! Искры радости и счастья обдали улыбающегося мужа. Воркуя и разглядывая подарок, который ладно сидел на плечах Пелагеи, они вошли в хату.

Жизнь шла по старому руслу. Прошла зима. То там, то там затевали разговоры про диковинные края на приделах России с привольными землями.

Летом не до разговоров! Каждый обрабатывал свой небольшой кусок земли, втайне мечтая, что всё же есть такой далёкий край с вольными землями. Где можно брать её сколько хочешь. А тут хоть и буйно колосится жито [9] Жито – не смолотое зерно пшеницы или ржи. , клочок уж слишком мал для широкой души и сильных рук. Запала думка глубоко в душу землеробов и не давала им покоя.

На другую зиму, побывав в городе, люди стали ещё более узнавать о тех диковинных краях. Стали советоваться между собой, всем хотелось узнать побольше.

Да кто ж его знает толком!? Страх покинуть родную хату, клочок земли, умерял пыл желанной мечты. Аж мороз пробирал по коже, от таких мыслей. Уйти на чужбину искать новую долю, страшно!

Так протекала жизнь в тоске по манящей вдаль и пугающей вольной земле, где можно было бы в полной мере приложить свою силу и ум хлеборобов, изголодавшихся по хорошей, плодородной земле-матушке.

Наступила весна 1865 года, а за ней знойное, жаркое лето. Земля высохла, хлеба уродилось мало. Закручинились мужики. Чем деток кормить, как дотянуть до следующего урожая?

Всё чаще и чаще стали собираться соседи, поговаривая о диковинных краях и вольных землях.

А тут прослышали, что в соседнем селе хотят направить ходоков в те заманчивые, далёкие края, пугающие своей неизвестностью.

И вот решили всем селом направить ходоков в эти далёкие, зовущие в будущее, края, на вольные, дикие земли. Надо разведать, неужели есть такое место на краю России?

Собрали деньги на дорогу. Выбрали двух молодых, крепких, умных парней, доверив им разведать те заманчивые земли. Старшим выбрали сына Никиты Тарасовича, Ефима.

Мать Пелагея, оплакивая своего статного красавца сына, приговаривала:

– Дружину ему надо, а ты Никита, бессердечный, посылаешь его на чужбину, на край света!

Вытирая слёзы, Пелагея продолжала:

– Дитятко ты моё, кто ж его знает, придётся свидеться нам ещё или нет?

Никита Тарасович сдерживал внутри всю скорбь разлуки с дорогим сердцу сыном, понимал в сколь дальний, и опасный путь его провожает. Однако прикрикнул на Пелагею:

– Да не каркай ты на дорогу! Что он, малая деточка!? Не я его посылаю, а всё село ему доверяет свою будущую судьбу! Радоваться надо, а она распустила слёзы!

Строго поглядел на убитую горем мать. Обнимая Ефима, дрогнуло и его мужественное сердце. Как бы нехотя он журил Пелагею. А сам сдерживался от волнения на глазах сельчан. И вместе с тем гордился, что его сыну Ефиму доверили люди такое серьёзное дело.

Парубков усадили на телегу, положив не хитрый багаж: хлеб, варёную картошку в мундирах, куски сала, да по мешку толчёных сухарей. Уложили одежду: зипуны [10] Зипун – верхняя одежда из домотканого сукна. и поддёвки [11] Поддёвка – верхнее лёгкое пальто с застёжкой. , по две пары крепких сапог из толстой воловьей кожи, смазанных дёгтем. Бабы заголосили, провожая парубков ни весть куда.

Собирались в Полтаве. Набралось малороссов двенадцать человек, молодых крепких ребят из разных сёл. И ещё были двое постарше, вроде бы бывалые поблизости от тех дальних краёв.

Попрощавшись с парнями, Никита Тарасович обнял Ефима, прижал его к сердцу могучими руками, и тихо сказал:

– Сынок, береги себя, и не забывай Бога!

Просвистел гудок паровоза, и медленно застучали по рельсам колёса вагонов, увозя смельчаков в неизвестность.

Ведь эти парни дальше своего села ничего не видели. Вся их жизнь была: работа в поле, уход за скотиной, да весёлые вечеринки с девчатами. Тревога поселилась в сердцах парней. Даже прыгнуть хотелось с медленно идущего вагона.