Роман Булгар: Пропавшее кольцо императора. IV. Нашествие орды

Оставалось только надеяться на то, что обитатели избушки никак не заметят устроенного ими лесного переполоха…

Вдоль бережка студеного и в летнюю жару родничка возвращался бортник по прозвищу Корт. Иногда его еще называли Башкорт – голова, старший над пчелами, но он на это прозвище обижался, не хотел, чтобы и его причисляли к народу башкир. А вот на прозвище Корт откликался охотно. Хотя, на самом-то деле, звали его в молодости Нургали.

Кроме занятия с дикими пчелами, не брезговал он охотой на мелкого зверя, ставил хитрые ловушки, плел силки на зайчишек и лисичек. Он заканчивал обход своих угодий. К его немалой радости, он уже успел извлечь двух запутавшихся в тонких сетях зайчишек и одну лисицу.

За отцом вприпрыжку передвигался его старший сын Узун. Назвали мальчишку так, оттого что родился он длинным и худющим. И сейчас в свои неполные пятнадцать лет вымахал повыше своего родителя, верно, пошел в деда по матери. Тот тоже удостоился дивно высокого роста.

Привычные к лесной жизни, они передвигались тихо. И вокруг них не стихало многоголосое пение и щебетание радующихся вставшему солнцу пичуг. И вдруг все в одно мгновенье изменилось. Как будто по единому сигналу, лесные птахи вспорхнули. Они взметнулись, порхая крыльями, в небо, переполошенные, закружились, отчаянно галдя.

Почуяв неладное, бортник заторопился, сошел со своей охотничьей тропы, выбрался на опушку леса. Выглянул из-за веток в надежде, что ничего страшного не случилось, а тревога, что прыжками понеслась по верхушкам вековых деревьев, оказалась ложной, как случалось не один раз. Вот чужой и сильный зверь забрел и распугал местных зверушек.

Но на этот раз беду мимо их избушки не пронесло, она двигалась к ней. Наметанный глаз бортника обнаружил присутствие чужих людей.

Четыре всадника попарно заходили слева и справа, а еще шестеро, низко пригнувшись к конским холкам, неслись по ровному полю.

– О, Аллах! – подрагивая, прошептали побледневшие губы. – Бежим, Узун, бежим! – поторопил бортник своего сына.

Думалось ему, они поспеют, смогут предотвратить страшную беду. Они бежали и понимали, что им никак не поспеть, что вороги первыми поспеют к избушке, в которой незваных гостей никто не ожидал.

От безысходности и отчаяния мужские скулы сводило в страшном оскале, и Корт бежал, не оглядываясь. Он словно понимал, что своим видом в состоянии напугать сына, хотя, на самом деле, ему было в этот момент элементарно не до этой мысли.

Все его мысли роились в избушке, как он хотел бы заглянуть в нее и дать сигнал своим домочадцам о приближающейся беде. Эх, если бы он мог крикнуть и голосом предупредить свою жену. Но вряд ли она его услышит за толстыми стенами, а вот чужаки внимание на его призыв обратят. И тогда он уже ничем не сможет помочь своей семье…

– Узун, – не останавливаясь, отрывисто прокричал он, – беги в аул, предупреди. Давеча там-то на постой встали десятка три конных воев. Пускай, не мешкая, скачут к нам… на подмогу…

След бы ему, глупому-то, раньше додуматься! Столько мальчишка лишнего-то с ним пробежал. Да еще и не в ту-то сторону, а совсем в обратную сторонку. Нет, не поспеть Узуну, не поспеть, не поспеть…

На широких полатях, разметавшись в тихом сне, спала девушка-подросток. По ее юному личику то и дело пробегали тени сладких грез.

Старавшаяся бесшумно передвигаться по избе, женщина с теплой улыбкой посматривала на свою красавицу-дочку.

Росла Амина общей любимицей. При любой возможности и мать, и отец старались избавить ее от лишних хлопот по хозяйству, оградить, хотя бы на малое время, от извечной женской доли.

Вот, когда вырастет, выйдет замуж, тогда уж и хлебнет сполна из этой чаши. Ох, достался бы ей, лапушке, муж работящий да заботливый, вот бы они тогда и стали бы за свое любимое чадо спокойны.

Рядом с Аминой примостилась, почмокивая губками, девчушка трех-четырех лет, можно сказать, совсем еще несмышленыш. Малышке еще расти да расти. Пока же ее немного обделяют вниманием.

Но и ей в свое время достанется от родительской любви, особливо, когда старшая сестра покинет их дом. Вот выйдет замуж Амина, оставит отчий кров, уйдет жить к мужу.

А покуда маленькой девочке и без того жилось в их большой семье неплохо, окруженной со всех сторон лаской и заботой.

Проходя мимо, мать ласково провела своей рукой по волосам сына, намериваясь разбудить его, но потом передумала, решив, что пускай мальчонка поспит еще немного, успеет еще наработаться за весь день. В отличие от сестры, его от работы по дому никто не ограждал.