Кэтлин Макгоуэн - Тайна Магдалины

Ролан кивнул.

— Да, оно было адресовано моему деду, когда он был Великим Магистром Общества.

Все начинало складываться вместе. Морин посмотрела на Ролана, а потом снова на Синклера. Шотландец ответил на ее невысказанный вопрос:

— Да, моя дорогая. Ролан Жели — наш Великий Магистр, хотя он слишком скромен, чтобы самому сказать вам об этом. Он — официальный лидер нашего народа, какими были до него его отец и дед. Ни он не служит мне, ни я не служу ему — мы оба служим, как братья, вот в чем закон Пути. Семьи Синклер и Жели преданно служат Магдалине с тех пор, как нам известно об их существовании.

Тамми подскочила.

— Морин, помнишь, когда мы были в Tour Magdala у Ренн-ле-Шато, и я рассказала тебе о старом священнике, которого убили в конце девятнадцатого века? Его звали Антуан Жели — и он был двоюродным прадедушкой Ролана.

Морин вопросительно посмотрела на Ролана:

— Почему происходит все это насилие против вашей семьи?

— Потому что мы слишком много знаем. Мой прадедушка был хранителем документа, называемого «Книга Долгожданной», в которой содержались откровения о каждой Пастушке, записанные Обществом более чем за тысячу лет. Это был наш самый ценный инструмент в попытках найти сокровище нашей Магдалины. Гильдия Праведных убила его за это. По тем же причинам они убили моего отца. Тогда я не знал этого, но Жан-Клод был их информатором. Они прислали мне в корзине голову моего отца и его правый палец.

Морин содрогнулась, услышав эти отвратительные подробности.

— Прекратится ли теперь это кровопролитие? Свитки найдены. Что, как вы думаете, они будут делать?

— Трудно сказать, — ответил Ролан. — У них новый лидер, который отличается крайними взглядами. Это он убил моего отца.

Синклер добавил:

— Я сегодня утром говорил с местными властями, с теми, кто, надо сказать, симпатизирует нашим убеждениям. Морин, мы еще не все вам сказали, но вы помните встречу с Дереком Уэйнрайтом, американцем?

— Тем, кто был одет, как Томас Джефферсон, — пояснила Тамми. — Мой старый друг. — Она печально покачала головой, вспомнив, как все эти годы Дерек обманывал ее — и его судьбу.

Морин кивнула и подождала, пока Синклер продолжит:

— Дерек исчез при довольно зловещих обстоятельствах. Его комната в отеле была… — Он посмотрел на Морин, которая все больше бледнела, и решил избавить ее от подробностей. — Просто скажем, что все явно указывало на совершенное преступление.

Синклер продолжал:

— Власти чувствуют, что, учитывая все неприятные обстоятельства, сопровождавшие исчезновение американца — и, почти наверняка, его убийство — Гильдия Праведных должна на какое-то время залечь на дно. Жан-Клод прячется где-то в Париже, а их лидер, англичанин, как мы подозреваем, вернулся в Англию. Я не думаю, что они побеспокоят нас в ближайшем будущем. По крайней мере, я на это надеюсь.

Морин внезапно взглянула на Тамми:

— Твоя очередь, — сказала она. — Ты мне тоже не все рассказала. Мне пришлось достаточно долго разгадывать загадки, но теперь я хочу узнать то, что осталось. И мне бы также хотелось знать, что происходит между вами двумя, — сказала она, показывая на Тамми и Ролана, стоявшими очень близко друг к другу.

Тамми рассмеялась своим раскатистым смехом:

— Хорошо, ты знаешь, как мы здесь любим прятать что-нибудь на открытом месте, — сказала она. — Как меня зовут?

Морин нахмурилась. Что она упустила?

— Тамми. — А потом ее настигла мысль: — Тамара. Фамарь. Боже мой, я — идиотка.

— Нет, вовсе нет, — сказала Тамми, продолжая смеяться. — Но меня назвали в честь дочери Магдалины. И у меня есть сестра, которую зовут Сара.

— Но ты говорила мне, что родилась в Голливуде! Или это тоже была ложь?

— Нет, не ложь. И «ложь» — такое грубое слово. Я родилась и выросла в Калифорнии. Мои предки по материнской линии были окситанцами и принимали большое участие в делах Общества. Но моя мать, которая родилась здесь, в Лангедоке, переехала в Лос-Анджелес, чтобы работать художником по костюмам после того, как попала в кино благодаря своей дружбе с французским художником и режиссером Жаном Кокто — еще одним членом Общества. Она встретила моего отца — американца, и осталась там. Ее мать приехала, чтобы жить с нами, когда я была ребенком. Нет нужды говорить, что я находилась под очень большим влиянием моей бабушки.

Ролан повернулся, чтобы показать на два кресла, стоящие бок о бок:

— В нашей традиции мужчины и женщины совершенно равны, точно так, как учил Иисус на своем примере с Марией Магдалиной. Обществом управляет не только Великий Магистр, но и Великая Мария. Я выбрал Тамми, чтобы она была моей Великой Марией и сидела здесь рядом со мной. Сейчас я должен постараться уговорить ее переехать во Францию и стать еще большей частью моей жизни.