Андрей Расторгуев - Предел прочности

Толпа конных персов, похожая на цунами, которое вот-вот поглотит маленький, затерянный в предгорьях курган с окопавшейся на нём горсткой русских, неслась, улюлюкая, словно разбойничья ватага.

Слаженный залп егерей, мушкетёров и артиллерии буквально смёл передние ряды.

Персы замешкались, преодолевая тела убитых. Едва начали новый разбег, как опять наткнулись на плотный огонь егерей.

Не выдержали, побежали.

Потом снова пошли в атаку, пытаясь штурмовать то конницей, то пехотой. Выкатили на ближайшие высоты лёгкие фальконеты, поддерживая наступление артиллерией. Ничто не помогало.

До ночи так и не подобрались к кургану, оставив на поле горы трупов, сплошь устлавших землю.

Гаврила Сидоров, тот самый ротный запевала, стоя в своей шеренге, утёр с лица пот.

– Что я говорил, братцы? Мы ничем не хуже персиян ковры умеем ткать. Гляньте-ка на это вот, – широким жестом обвёл рукой долину, где в быстро сгущающихся сумерках белели окровавленные тела. – Чем вам не персидский ковёр?

Строй взорвался дружным солдатским хохотом.

26 июня 1805 года

Карабаг, Шуша, Елизаветпольские (Ганжинские) ворота

Удивительно звёздное небо нынче. И полумесяц такой золотистый, блестящий, словно с пика мечети сорвался и взмыл в ночное небо, чтобы там засиять.

Повсюду темень. Только звёзды и видно да бесконечную вереницу факельных огней далеко внизу, по дороге в Елизаветполь. Шикарный вид. Майора Лисаневича, похоже, специально среди ночи подняли, чтобы мог насладиться этим зрелищем. И компания подобралась достойная, сплошь местные принцы. На крепостную стену с ним поднялись Мухаммед с восемнадцатилетним сыном Джафаром и его брат Мехти.

– Значит, Аббас-Мирза всё-таки переправился через Аракс, – пробормотал Мухаммед, задумчиво глядя на дорожку из факелов.

– Сразу на Ганжу пошёл? – удивился Мехти.

– А что ему здесь делать? Шуша неприступна, и он это знает.

– Там полковник Карягин со своим батальоном, – подал голос Лисаневич. – Вёрст двадцать пять отсюда. Ведёт бой с авангардом персиян. Сегодня днём от него пришёл человек с предписанием идти навстречу.

– И что, пойдёшь? – Старший принц с явным сомнением кивнул за стену.

Майор поморщился:

– Мы это уже обсуждали. Нет смысла воевать с персиянами, если потеряем Шушу.

– А как же твой полковник? Ведь разобьют его. Смотри, сколько персиян в ту сторону потянулось.

Лисаневич скрипнул зубами. Да, несладко приходится Карягину. Аббас-Мирза вон, с крупным подкреплением на подходе. К утру, того и гляди, на месте будет. Навалится всей силушкой да и раздавит неполный батальон русских, наверняка уже понёсший потери.

На сердце скребли кошки, но майор выдавил:

– Он справится. В крайнем случае пробьётся к нам, в Шушу.

«Сам-то в это веришь?» – спросил себя, ожидая скептических усмешек от собеседников. Но те помалкивали, сосредоточенно всматриваясь в темноту.

– Слушааай! – разрезал тишину далёкий окрик часового.

– Слушааай! – отозвался другой, поближе.

– Слушааай! – прокричал невидимый страж совсем рядом.

Теперь перекличка отдалялась, обегая посты, расставленные по всей стене. Пролетит по периметру крепости, миновав более двух вёрст и затихнет ненадолго, чтобы со временем зазвучать вновь. И так целую ночь…

– Карягин-то на тебя надеется, Дели-майор. – Мехти-ага сказал это без укора, вроде даже с долей сочувствия.

Но Лисаневича его слова почему-то разозлили.

– Равно как на вашу конницу, – процедил он сквозь зубы.

Мехти нервно дёрнулся, наверняка собираясь ответить грубо, но встрял старший брат:

– Он и отцу написал?

– Да. – Майор не стал вдаваться в подробности, жалея, что вспылил.

Зачем, в самом-то деле, срывать злость на ни в чём не повинных принцах, преданность которых не вызывает сомнений. Покрепче ханской будет.

– Что сказал отец?

Лисаневич нахмурился:

– Ответил, что вся его конница уже там, и командует ею его сын, Абул-Фетх.

Промолчали. Правильно, нечего сказать. Знают, что Абул присоединился к Пир-Кули-хану и сейчас наверняка воюет против Карягина.

– Надеюсь, что твой полковник доберётся сюда живым, – Мухаммед успокаивающе похлопал по плечу. – Мы будем просить Всевышнего спасти его и других гяуров.

– Похоже, нам больше ничего не остаётся, – проговорил тихо Лисаневич.

– На всё воля Аллаха…

Утром, проезжая каменными коридорами шушинских улиц, майор никак не мог отделаться от мысли, что по его вине отряд Карягина может погибнуть. Но и оставив город он вряд ли сделает лучше. Пока русские в Шуше, форпост этот в их руках, а значит и весь Карабаг. Вот зачем здесь Лисаневич со своим батальоном. Вот ради чего прислал их Цицианов. Так почему же теперь наместник требует обратного, настаивая на том, чтобы идти на соединение с Карягиным? Неужели гибель одного батальона сравнится с потерей карабагской столицы? Ну, допустим, встретятся два русских отряда. Возможно, каким-то чудом им удастся остановить превосходящие силы врага. Пусть даже погонят персов прочь. Но потом вернуть Шушу вряд ли получится.