Андрей Расторгуев - Предел прочности

Не велика сила, конечно. В полку большой некомплект. Шестнадцать офицеров вместо положенных по списку сорока семи. Унтеров, тех вообще вполовину меньше, а рядовых так на целую сотню. И причина тому вовсе не бои, коих тоже хватало. Главный бич – лихорадки с горячками. Особенно сильно полк пострадал этой весной. Рекруты поступали, но мало. К июню прибыли далеко не все. К тому же, их надо ещё обучать. Поэтому в шести ротах Лисаневича в Шуше насчитывалось три сотни солдат, хотя должно быть вдвое больше. Карягин, судя по его докладам, тоже мог взять с собою лишь триста пятьдесят егерей и две пушки с канонирами. Все прочие – нестроевые, больные и необученные рекруты – останутся в Елизаветполе. Единственное, чем позволил Цицианов усилить батальон Карягина, это ротой Тифлисских мушкетёров. Тех самых, что двумя батальонами прибыли из Сомхетии на защиту города как раз на такой вот случай. А против них сорок тысяч персиян Аббас-Мирзы, за которыми идёт не менее сильная армия его папеньки, Баба-хана.

Палец князя заскользил по карте. Миновав Джебраил, Ах-Углан, упёрся в Шушинский замок. Цицианов постучал по нему аккуратно постриженным ногтем.

Там сейчас Лисаневич. Зря он отступил. Надо было сдерживать персов и, дождавшись Карягина, разом ударить по неприятелю с двух сторон. Тогда бы и разбили врага, и прогнали бы за Аракс. Малые силы не в счёт. Воюют не числом, а умением. Это всем известная Суворовская наука побеждать. Карягин из таких, уж Цицианов-то знал. Вместе Ганжу брали, ныне переименованную в Елизаветполь. Потому и назначил его шефом полка. Офицеры с егерями ему под стать, преисполнены мужества и отваги. Эти справятся. Выстоят, если надо, и неприятеля погонят. Но теперь…

Теперь, когда Лисаневич боязливо заперся в Шуше, а враг свободно разгуливает по Карабагу, полковник Карягин остался один на один со всей армией Аббас-Мирзы.

Дальше на север полуразрушенный Аскаран, Карагаджи-баба, Шах-Булах, Мухрат, Мардагис и, наконец, Елизаветполь. Не так уж и далеко, как может показаться. Персам с их конницей ничего не стоит пройти, а там и Тифлис поблизости.

17-й Егерский полк должен стать заслоном на пути наступающих. Задержать, пока Цицианов соберёт войска в единый кулак и двинет на врага. Заранее он этого сделать не мог. Попробуй пойми, откуда будет нанесён удар, если неприятель послал два сильных отряда одновременно и к Эривани, и к Араксу. Пришлось ожидать вторжения отовсюду, не трогая растянутые полки.

Теперь, с момента столкновения Лисаневича с Аббас-Мирзой всё встало на свои места. Замысел врага понятен. Однако даже сейчас князь может собрать в Тифлисе, в лучшем случае, тысячу штыков и десяток орудий. Оставалось надеяться, что этого хватит, чтобы успеть помочь Карягину с Лисаневичем.

Подкрепить бы их чем. Татарской коннице Ибрагим-хана доверия нет. Они уважают сильного. Стоит им только увидеть, что персы берут верх, тут же изменят. А пока будут выжидать, избегая драться на чьей-либо стороне. И ведь в Карабаге таких большинство. Привлечь местных армян? А сколько их осталось? Постоянные набеги да жестокая борьба за власть сократили население в десять, а то и более раз.

Подумав, князь взялся за колокольчик. На громкий перезвон, мгновенно разлетевшийся по кабинету, в распахнутую дверь вошёл адъютант, подполковник Эристов, грузинский князь и верный друг.

– Слушаю, ваше сиятельство, – щёлкнул каблуками.

– Вот что, Елизабар, – неторопливо, с расстановкой заговорил наместник. – Давайте-ка составим с вами обвещение карабагским армянам. Надо призвать их нападать на тылы неприятеля, соединившись с нашими войсками. Берите бумагу, пишите…

Часто макая перо в чернила, Эристов быстро писал под диктовку главнокомандующего. Через несколько минут воззвание было готово. Заканчивалось оно словами: «Опомнитесь! Восприймите прежнюю свою храбрость, будьте готовы к победам и покажите, что вы и теперь те же храбрые армяне, как были прежде страхом для персидской конницы».

18 июня 1805 года

Ганжинский округ, Елизаветполь

– Ну, давай прощаться, Константин Климович. – Карягин повернулся к майору Белавину. – Не поминай лихом, брат. Прости за всё, коли чем обидел.

Обнявшись, они расцеловались.

– Уж лучше бы я с вами отправился, нежели тут сиднем сидеть, – пробурчал майор.

– Трудным будет поход этот, – вздохнул полковник. – Многие тяжбы придётся вынести. Многих людей потерять, чудо-богатырей наших.

– Так и я ни к тёще на блины напрашивался.