Михаил Папсуев - Там, где вызывали огонь на себя. Повести и рассказы

– Отлично. У меня большая радость. Я в этом году после войны первый раз голосовал!

Оказывается, после 10 лет лагерей у него было ещё и ограничение в правах. В селе выборы всегда были большим праздником хотя бы потому, что в день выборов на избирательном участке был буфет, товары в который райпотребсоюз припасал и берёг задолго до выборов.

Я знал, как к выборам относились в городахнекоторые наши «патриоты». Мол-опять выборы. Заколебали уже. Это когда ты имеешь право голосовать и не ценишь этого. А вот Дмитрий Степанович ценил.

Поскольку разговор пошёл на эту тему, извинившись за любопытство, я спросил у него, за что он сидел 10 лет. Дмитрий Степанович ответил:

– Врать не хочу, а сказать правду – не всякий поверит. Дело было осенью 1941 года. В воздухе господствовала немецкая авиация. На наши передовые позиции налетели «юнкерсы». Безнаказанно смешали всё и всех с землёй. После бомбёжки над позициями появился наш «кукурузник». Я матюгнулся и посетовал – где же наши сталинские соколы? Фанерным самолётом немцев не победишь. Минут через 30 меня за воротник вытащили из траншеи. Отвели в тыловой лес на километр. Там на пеньках сидят три чекиста – «особое совещание». Перед ними по стойке «смирно» я стоял недолго. В результате приговор – за разложение войск в боевой обстановке – 10 лет лагерей. И вот только в этом году я полностью искупил свою вину.

Жаль, что после всех жизненных перепитий Дмитрий Степанович разбился на мотоцикле.

…

Не знаю, насколько правдивая исповедь Дмитрия Степановича. Тем более, что наши современные либералы чекистов периода Отечественной войны отождествляют с гестапо. Заверяют нашего обывателя, что каждый, кто попадал к немцам в плен, после освобождения обязательно направлялся в ГУЛАГ. Наглая ложь! Я знаю своих односельчан, освобождённых из плена после разгрома Германии.

Это Родионов Евдоким Семёнович, Трушилин Аким Васильевич, Казаков Михаил Дормидонтович, Лобанов Максим Корнеевич.

Каждый из них споклйно «почил в Бозе» на своей печке.

А чекисты своё дело знали. Сажали «достойных». Не без перегибов, впрочем…

Партизаны в Брянских лесах стали действенной силой в тылу у немцев. Неудачи немцев на фронтах не позволяли в борьбе с ними использовать части Вермахта. Использовались власовцы – части, укомплектованные нашими соотечественниками.

Власовцами становились люди по разным причинам. Были явные враги Советской власти, бывшие уголовники. Были слабовольные люди, старавшиеся вырваться из лагерей для военнопленных. Были военнопленные, сознательно становившиеся власовцами с целью найти момент и уйти к своим. Примеров этому было много. Уходили к партизанам целыми подразделениями.

Но тем не менее леса прчёсывались капитально. Партизаны испытывали огромные трудности. Отряды разрослись. Сформировались целые партизанские бригады. Бригады в лесах были отягощены семьями, бежавшими от расстрела.

Спасало доскональное знание местности. В каждой бригаде были местные жители. Для немцев болото, обозначенное на карте как непроходимое, непроходимым и было. Но не для местных партизан, выросших здесь.

Тяжелее всего было с ранеными. Мой сосед Иван Родионович Папсуев в блокаду был ранен в мякоть голени левой ноги. Сначала шёл по болотам сам. Затем наш сельчанин Сычёв Василий Иванович занёс его в болото под куст на какой – то старый пень – островок, где он пробыл ОДИН БОЛЬШЕ НЕДЕЛИ. Оказавшись через неделю в этом месте, Василий отпросился у комиссара отряда похоронить Ивана. Но Иван был жив. Василий размотал тряпьё на ноге Ивана, очистил сучком дерева червей из раны. Взялся за ступню. Ступня отвалилась. Василий снял с себя грязную рубаху, обмотал ногу Ивана и унёс его за 5 километров в отряд. Заражения не получилось – очевидно помогли черви.

А после блокады Ивана Родионовича поднесли к первому севшему на партизанском аэродроме самолёту. Прилетевший в отряд доктор прямо у самолёта плотницкой пилой отрезал кость ноги.

В московском госпитале Ивану Родионовичу трижды резали ногу. Врачи пытались оставить больше культи под протез. Но осталось 8—10 см левой ноги.

В 50-х годах по закону если культя ноги меньше 8 см, то была положена мотоколяска, так как протез носить нельзя. Если культя 10 см, мотоколяска не положена – протез носить можно. Но беда была в том, что медицинская комиссия была ежегодной. В один год медики при замере культи приходят к выводу, что культя – 8 см. Собес начинает оформлять документы на мотоколяску. Волокита страшная. До очередной медкомиссии мотоколяску получить Иван Родионович не успевает. А на очередной «перекомиссии» медики пишут, что культя 10 см – и мотоколяска не положена!