Юрий Тубольцев - Катон

Раньше вам поневоле приходилось выполнять мои указания, но теперь ваш совет решил принять сторону Цезаря, и я слагаю с себя полномочия".

Катон сделал паузу, лелея слабую надежду, что народное собрание проявит патриотизм и отменит пораженческое постановление совета, но толпа безмолвствовала, и последний огонек в его душе потух, погрузив ее в непроницаемую тьму.

"Однако, - продолжал он, - напоследок прошу вас выслушать и исполнить мои напутствия уже добровольно. Впрочем, и те, и другие, как я полагаю, вам на пользу.

Сейчас настал переломный момент в истории, и этот перелом сломал сотни тысяч жизней. Но, какие бы бедствия ни обрушивались на мир, люди гибнут, а человечество живет. Сколь ни разрушительна бывает война, сколь ни заразна чума, а всегда кто-нибудь да уцелеет. Вот я и хочу сказать вам: жизнь должна продолжаться. Зло не бывает вечным, оно торжествует только пока остаются плоды добродетели, которыми оно питается. Зло существует лишь отрицанием, и его окончательная победа означает гибель для него же самого. Вот почему и Цезарь обречет себя на смерть, когда выиграет свое последнее сражение. Так же и нынешняя катастрофа лишь повернет человечество вспять, но не уничтожит его. Для кого-то жизнь теперь выродилась в недопустимое унижение, кто-то не может и не хочет пятиться назад, но другие должны остаться. Для нас, римлян, привыкших полной грудью вдыхать вольный воздух форума, невозможно дышать прелым смрадом Цезаревых выделений под его царским плащом. Мы, римляне, обречены на вымиранье независимо от того, решится ли все разом или мы будем умирать долго и мучительно. Но вас, граждане Утики, переворот затрагивает меньше. Ваша жизнь, как я надеюсь, не претерпит разрушительных перемен, а значит, вам не следует унывать. Вам нужно пережить несколько тревожных дней и потом все пойдет прежним чередом. Вот относительно поведения в эти несколько дней я и хочу дать вам совет.

Держитесь вместе! Благодаря вашему миролюбию у Цезаря нет оснований ненавидеть вас и мстить вам. Однако цезарианцы - хищники по самой своей природе. Убийства и грабежи для Цезаревых солдат - обычное ремесло. Потому не дразните этого зверя своими раздорами. Всем вместе он вам ничего не сделает, но если вы дадите слабину и разрушите монолитность вашего строя, то беды не миновать. Особо хочу подчеркнуть необходимость соблюдать сплоченность между народом и знатью. Именно триста советников, которые помогали мне, могут стать лакомой добычей для Цезаря ввиду их богатства. Ваш долг, граждане, защитить их, как они защитили вас, ибо именно они убедили меня отказаться от продолжения войны. Они доблестно отстаивали передо мною интересы города, то есть ваши интересы, и я уверен, так же они станут бороться за вас и с Цезарем. Но если вы потеряете этих защитников, то уже некому будет замолвить за вас слово, и вы окажетесь в рабстве у диктатора, а станете держаться вместе, он к вам не подступится и ему поневоле придется подтвердить свой пропагандистский лозунг о милосердии. На том я с вами и расстаюсь, желаю вам жить и процветать".

Распустив собрание, Катон вернулся в порт и до ночи руководил отправкой в белый свет соотечественников, пожелавших даже в столь безнадежной ситуации остаться римлянами. При этом ему приходилось не только заниматься организационными вопросами, но и частенько произносить пламенные речи, чтобы убедить своих друзей не превращать Утику в кладбище доблести, а продолжить жизненный путь вопреки коварной судьбе. Каждого отбывающего он просил при случае зайти к нему домой в Риме, передать привет Марции и сказать ей, что все эти годы она незримо помогала ему справляться с трудностями скитаний.

Красноречие Катона в союзе с естественной тягой к жизни его соратников большей частью одерживало верх, и со слезами на глазах сенаторы ступали на скрипящий, будто стонущий корабельный трап. Но находились и такие, кто отказывался просить милости у Нептуна, предпочитая до конца оставаться рядом с Катоном. В основном это были его последователи в стоическом учении. Марк знал, что их невозможно уговорить, и не очень стремился к этому, так как понимал всю бесперспективность положения людей с принципами, гордостью и честью в победившем беспринципном и бесчестном мире. Но если приносил себя в жертву еще молодой человек, Марк бился за его жизнь всеми доводами, какими только обладал. Не сумев убедить искать спасения за морем своего любимого ученика Статилия, он поручил его грекам-философам, стоику и перипатетику, которые были обязательными членами Катоновой свиты во всех странствиях. "Ваше дело - сломить этого гордеца, - сказал им Марк, - и направить его на путь собственной пользы, ибо такого Цезарь не помилует... Увы, многие наши почтенные консуляры оказались подобны тунике, лоскуту материи, который можно вывернуть наизнанку, вот Цезарь и выворачивает их своим милосердием на пользу себе и на смех людям, но Статилий не таков..."