Александр Альшевский - На заре самурайской вольницы

Крестьян из Канто могли спокойно отправить на три года на Кюсю, где они выполняли обязанности пограничников и готовились к отражению потенциального внешнего врага. Оружием и провиантом они должны были обеспечивать себя сами. Это тяжелым бременем ложилось на население: «одного заберут в солдаты – разорится вся семья». Отправляемых на Кюсю крестьян называли сакимори. Многие из них, оставив семьи, уже никогда не возвращались назад. В «Манъёсю» есть такое стихотворение о сакимори:

За перевалом Усуи район Канто кончался. В те времена путешествие в соседнюю провинцию уже было трудным делом, а отправиться на Кюсю значило тоже самое, что расставание на всю жизнь.

Скорее поневоле, чем по охоте жители востока осваивали умение владеть луком и мечом, а когда настало время, они воспользовались своим умением и стали решать вопросы, все дальше отходящие от возделывания риса. Умение владеть боевыми искусствами становилось не побочным, а основным занятием определенной части крестьян, которое довольно скоро превратит их в профессионалов – «псов войны».

Человек в шлеме и доспехах, гордо восседающий на лошади, уже мало напоминал того, кто каких-то 100—150 лет назад в одной набедренной повязке сажал рисовую рассаду на залитом водой поле. Но душа его мало изменилась за этот ничтожный с исторической точки зрения промежуток времени. Она по-прежнему была переполнена духом коллективизма и просто тянула самурая в ряды себе подобных. Громадная масса самураев по своей природе не могла существовать в виде аморфной неструктурированной формы. А суть этой природы отчетливо выражает японская поговорка «Тадзэй ни будзэй», что в переводе на русский лад означает «Один в поле не воин».

Самурайские семьи постепенно объединялись в дружины, а из дружин в свою очередь формировались кланы во главе с представителями именитого и влиятельного рода, который в оплату за вассальское служение мог бы защитить существующие владения самурая, а также одарить новыми за счет поверженного врага.

Формирование клановой вертикали сопровождалось кровопролитными сражениями, которые, по мнению двора, носили исключительно частный характер и не стоили внимания центра. И пока хэйанские аристократы ломали голову над очередным стихотворным посланием даме сердца и пытались пристроить своих дочерей в императорские покои, «мужланам» востока, да и запада тоже удалось создать мощные самурайские объединения. В первую очередь это относится к кланам Минамото (Гэндзи) и Тайра (Хэйси), родословные глав которых «упирались» в потомство императоров Сэйва и Камму соответственно.

Когда возникает разговор об этих кланах, почему-то сразу вспоминается поговорка: «на востоке – Гэндзи, на западе – Хэйси». Однако это не совсем так. Клан Тайра расцвел своим могуществом сначала в Тогоку. В этом смысле достаточно вспомнить Тайра Масакадо или Тайра Тадацунэ. Сыны же главной ветви Минамото вершили свои дела в столице, всячески поддерживая Фудзивара. Влиятельные аристократы не забывали этого и способствовали назначению в богатые западные провинции губернаторов из Гэндзи.

Когда Минамото Ёринобу по приказанию двора «усмирил» мятежника Тайра Тадацунэ, рачалось проникновение Гэндзи на восток. Сын и внук Ёринобу, Ёриэ и Ёсииэ, своим мужеством и отношением к подчиненным заслужили полное доверие самураев Канто. Многие из них именно тогда стали считать себя потомственными вассалами Гэндзи из Кавати. По всей стране пошла молва о том, что чуть ли не все самураи к востоку стали вассалами Гэндзи. Именно поэтому на этот клан решил опереться экс-император Сиракава, мечтавший покончить с бесчинствами необузданных монахов-воинов Хиэйдзан Энрякудзи, Кофукудзи, Тодайдзи и других храмов. В 1098 г. Минамото Ёсииэ было даровано право присутствия в залах дворца экс-императора. Впервые в истории Японии самурай удостоился такой чести.

Ёсиэ стал прославленным полководцем, своими отвагой и отношением к вассалам завоевавшим огромную популярность в Тогоку. Его называли «первым храбрецом Японии». Феодалы считали за честь преподнесение ему своих земель. О лучшем защитнике своих интересов они не могли мечтать. Ёсииэ прозвали «Хатиман таро» – старший сын бога войны.

Однако в столице к герою относились совсем по-другому. Хотя он обладал большой реальной силой и популярностью, его положение при дворе нельзя было назвать высоким. Более того, двор намеревался запретить преподношение земли Ёсииэ. «Он, конечно, храбрец, но низкого происхождения. Максимум чего он достоин – это охранять императорский дворец, а также сопровождать государя и канцлера при их выездах». Аристократы считали героя всего лишь презренным вассалом. В те времена происхождение ценилось выше силы. Происхождение помогало добыть силу, а сила не могла улучшить происхождение.