Александр Альшевский - На заре самурайской вольницы

Началось массовое освоение целинных земель. Иногда это удавалось и простолюдинам, но в массе своей эта задача была под силу лишь столичным аристократам, крупным буддийским и синтоистским храмам, влиятельным местным магнатам. Становясь владельцами огромных земельных угодий, они нередко добивались от двора права на налоговый иммунитет и экстерриториальность своих поместий – сёэн (так назовут вновь освоенные земли, ставшие частными благодаря указанному закону).

Сельхозпроизводством на таких землях занимались, естественно, не их собственники, а крестьяне – арендаторы, которые за право пользования землей выплачивали владельцу часть урожая. Первое время подобное разделение труда устраивало обе стороны: собственник мог полностью сосредоточиться на своих придворных обязанностях, а арендатор – на повышении урожайности заливных полей, которая позволяла ему не только удовлетворять текущие потребности, но и кое-что откладывать на черный день.

Проходит совсем немного времени и обстановка начинает меняться. Столичные аристократы, занятые исключительно придворным церемониалом и интригами, все глубже погружались в прелести великолепной хэйанской культуры, практически не интересуясь всем тем, что происходило на местах. Контроль центра за исполнением законов ослабевал. А это вело к дезорганизации местного самоуправления и усилению произвола чиновничества, как на провинциальном, так и уездном уровнях. Крестьяне – собственники земли в ответ на это вынуждены были вооружаться и овладевать боевыми искусствами. От них не отставали и крестьяне – арендаторы. Обрабатывая из года в год арендованную землю, они настолько привыкли к ней, что им уже не хватало просто пава пользования. В обмен на часть урожая они требовали от собственника признания за ними права полного распоряжения землей как своей собственной. Они были готовы отстаивать это право с оружием в руках. Так на местах стал формироваться класс воинов – крестьян, которых в дальнейшем станут называть самураями.

По мере ослабления контроля императорского двора все большую самостоятельность стали приобретать губернаторы провинций. Многие из них уже не стремились возвращаться в столицу после истечения срока службы, а закреплялись на подведомственной им территории, превращая свою власть в неограниченную и потомственную. Особенно заметно это проявлялось в восточной части страны, в частности в Канто.

Центральный и западный районы Японии резко отличались от восточного как по уровню экономического развития, так и по климату и укладу жизни. Через запад и центр в страну проникали все материально-культурные новшества из Кореи и Китая. Эти районы были давно и хорошо освоены, свободных земель здесь было очень мало. Местные губернаторы и знать поддерживали тесные отношения с аристократами Киото и явно не проявляли порывов к излишней независимости от императорского двора.

Другое дело восток страны. В отличие от запада здесь постоянно что-то происходило. То Тайра но Масакадо объявит себя «новым императором» Тогоку («востока страны»), то Фудзивара но Сумитомо, мелкий чиновник из Идзу, возглавит пиратов Внутреннего Японского моря и перекроет поставки ко двору сельхозналога с плодородного запада, то в борьбу с центральной властью вступит Тайра но Тадацунэ. Противопоставить мятежникам императорский двор мог только активные, порой довольно отчаянные, моления богам и Буддам. Только на их поддержку могли рассчитывать столичные аристократы, т.к. серьезных вооруженных сил, способных защитить императора и его окружение не было.

Подавлены все эти мятежи были такими же местными феодалами, возглавившими самурайские дружины Канто. Именно на просторах Канто зарождались предпосылки превращения крестьянина в воина, сначала – по необходимости, а затем – по призванию. А освоение целины и межевые разборки всего лишь создали среду для реализации этих предпосылок. Район Канто представлял собой малоосвоенную территорию с преобладанием гористой местности. На севере к нему подступала страна айну – вечная головная боль императорского двора. Постоянная борьба за выживание с природными катаклизмами и неуступчивыми айну закаляли характер местных жителей. Для крестьян Японии существовала и воинская повинность. Все мужчины от 20 до 60 лет должны были 60 дней в году отслужить в воинских подразделениях родного края. Крестьяне Канто и Тюбу вынуждены были в течение одного года охранять императорский дворец и общественное спокойствие на улицах столицы.