Ее воспитательница Русудан, никогда не отличавшаяся набожностью, была всецело поглощена земными заботами и волнениями, тщательно и аккуратно выслеживала, кто с кем переговаривается, куда направлены взгляды патриарха, как ведут себя молодые рыцари, и особенно ревностно наблюдала за Абуласаном, который был слишком заметен из-за своей высокой фигуры. Тревога Русудан еще более усилилась, когда Абуласан, видимо, что-то услышав или кого-то заметив в толпе, вдруг оглянулся и затем быстро поднялся на клирос, боковой дверью прошел к алтарю с явным намерением передать важное сообщение патриарху. Вслед затем в храме возник неясный шум, который тотчас же сменился тихим, но довольно явственным шепотом, быстро пронесшимся по всем рядам и захватившим общее внимание. Русудан, сгорая от любопытства, невольно обернулась назад, стараясь угадать, что произошло в храме, затем перевела взгляд на алтарь и заметила, что сквозь просветы закрытых дверей чьи-то глаза пристально и жадно всматривались в середину церкви, очевидно, выискивая виновника, посмевшего нарушить порядок и благочиние службы.
Одна царица не проявила любопытства, не выразила желания перекинуться словом с Русудан и узнать причину тревоги, возникшей в храме. Она не сделала ни одного лишнего движения, только чуть ниже наклонила голову, перебирая висевшие на руке четки с нанизанными на них драгоценными камнями.
Между тем внимание всех было направлено в одну сторону. В храме появился витязь-богатырь необычайно могучего телосложения, с красивейшими чертами лица, мрачный и грозный, видимо, глубоко страдающий, но готовый сокрушить каждого, кто посмел бы стать помехой на его пути. Этот печальный исполин был одет в особый костюм, какой носили лица, принадлежавшие к царской фамилии: на нем был темный бархатный кафтан с обтянутой талией, отороченный по швам и на прорехах золотою парчою; на поясе висела сабля, рукоятка которой сверкала золотом и бриллиантами, поверх кафтана была наброшена рыцарская епанча, носившая следы перенесенных им лишений и скитаний. Темно-русые волосы вились по плечам, большие голубые глаза горели огнем от сильного внутреннего напряжения, а бледное лицо с выражением суровости, непреклонной отваги и мужества внушало страх и уважение, заставляя всех невольно расступаться перед ним и провожать его почтительным и удивленным взглядом.
Витязь подошел к царскому месту в сопровождении двух рыцарей, которые следили за каждым его движением и зорко наблюдали за всеми находившимися в храме сановниками. Присутствующие сразу разделились на две группы, резко отличные между собою. Надутые высокомерием князья, придворные и военачальники отнеслись крайне неодобрительно к появлению витязя и метали в него взгляды, исполненные страха и ненависти. В противоположность им, молодые рыцари, служилые дворяне и выдвинувшиеся за свои заслуги представители простых сословий с большим оживлением встретили необычного пришельца и старались оказать внимание. Заметив недовольство сановников, внезапное исчезновение Абуласана и поднятую им тревогу в алтаре, они забыли про богослужение и с живейшим интересом перешептывались между собою, обсуждая последние новости при дворе. Между ними быстро разнеслась весть, что появившийся в храме молодой витязь был овсский царевич Сослан, который с детства воспитывался вместе с царицей Тамарой во дворце ее отца, Георгия III, и считался его приемным сыном. Многие тотчас же припомнили, что несколько лет тому назад он был по настоянию патриарха и его сторонников изгнан из Иверии, и теперь неожиданно вернулся в столицу, и открыто появился в храме.
Сослан и Тамара с детства любили друг друга, но патриарх под влиянием крупных владетельных князей преднамеренно разлучил их, очевидно, боясь, что этот брак положит конец их господству при дворе и усилит власть царицы. Возвращение опального царевича тем более возбуждало и горячило всех, что никто не знал, сделал ли он это с соизволения патриарха или самовольно вернулся из изгнания? И никто не мог догадаться, как отнесется к нему Микель и на чью сторону станут приближенные царицы. Но общее недоумение вскоре разрешилось. Патриарх вышел на амвон, окидывая суровым взглядом всех присутствующих, затем резко повернулся и ушел в алтарь, явно показывая, что он крайне возмущен появлением опального царевича в храме. Микель заторопился с окончанием службы и, вместо того, чтобы, по заведенному исстари обычаю, совершить торжественный молебен перед иконой Спаса, он вдруг, к удивлению всех, нарушил это правило, сразу вышел с крестом на амвон и прочитал отпустительную молитву.
Читать дальше