Александра Воинова: Тамара и Давид

Тамара прислушалась. — Да, это он.

Она подошла к тахте и присела. В дверях показался Сослан. Всю ночь провели они в душевной беседе, обсудив до мелочи все, что предстояло им в будущем.

Едва пропели петухи, Сослан и Гагели покинули Исанский дворец царицы Тамары.

_____

В Анчисхатском храме, в Тбилиси, на Спасов день шло торжественное богослужение. Небольшой храм был замечателен тем, что являлся подворьем для патриарха, и в нем с незапамятных времен хранилась древнейшая икона Спаса, которую, по преданиям, относили к первым векам христианства.

Почти каждое воскресенье сюда стекались из разных мест паломники, а по большим праздникам приезжали вельможи, царские сановники, владетельные князья из своих поместий, чтобы после службы зайти во дворец патриарха, побеседовать с ним о государственных делах и узнать все придворные новости.

В Иверии патриарх наравне с царем пользовался большим почетом и уважением и обладал как духовной, так и светской властью. Он владел обширными землями и угодьями, собирал повинности деньгами и натурой, имел в своем распоряжении вооруженные отряды и военачальников и производил суд и расправу.

В царствование Тамары, дочери царя Георгия III, патриархом был Микель, сыгравший большую роль в жизни царицы Тамары. Он был суровым по характеру и непреклонным в своих религиозных убеждениях, твердо держался старых обычаев и традиций и старался оградить Иверию от «тлетворных» влияний Запада и всецело подчинить ее Византии.

Патриарх Микель по рождению и воспитанию был связан с представителями знатных княжеских родов, которые не могли примириться с усилением царской власти и объединением Иверии и стремились через патриарха добиться неограниченной власти в управлении государством. Борьба между царицей и владетельными князьями шла непримиримая и ожесточенная. Пользуясь тем, что царица была молода и одинока, не имела иных защитников, кроме своей тетки Русудан, и отличалась глубокой религиозностью, Микель, опираясь на своих сторонников, постепенно распространял влияние на все стороны государственной жизни, не оставляя без внимания и личную жизнь царицы.

На Спасов день, как всегда, в столицу прибыли из разных мест Иверии почитатели древней иконы. Узкая кривая улица, прилегавшая к храму, была полна людьми, ожидавшими с одинаковым нетерпением окончания службы и выхода царицы из церкви.

Всем было известно, что молодая повелительница Иверии была очень щедра, любила оделять милостыней всех нуждающихся, не останавливаясь ни перед какими расходами при оказании помощи бедным, особенно вдовам и сиротам. Все были уверены, что по случаю храмового праздника царица отпустила из своей казны большие средства для раздачи неимущим, поэтому скопление народа близ храма все увеличивалось.

В самом храме, переполненном блестящим иверским обществом, молодыми рыцарями, составляющими свиту царицы, вельможами и сановниками, было тесно и душно.

Направо, на возвышении, где находилось царское место, стояла царица Тамара, по левую руку от нее — пожилая женщина, державшаяся с большой гордостью и важностью, как подобало особе царской фамилии. То была Русудан — родная сестра царя Георгия III, воспитательница и наставница Тамары, которая стояла у кормила государственной власти и оказывала большое влияние на свою племянницу. К этим двум женщинам, различным по возрасту и положению, было приковано всеобщее внимание. Мысли присутствующих были заняты не столько торжественным богослужением, сколько наблюдением за каждым движением царицы и выражением лица Русудан, слывшей весьма умной и образованной женщиной, притом отличавшейся большой находчивостью и дальновидностью.

Невдалеке от Русудан стоял мандатурт-ухуцес — министр внутренних дел — Чиабер, державший в руке золотой посох, пожалованный ему царицей в знак милости и особого расположения. Он был невысокого роста, некрасивой наружности, но с очень умными наблюдательными карими глазами. На лице его застыло выражение почтительного внимания ко всем, с кем он разговаривал, были то люди высшего сословия или его подчиненные, и в то же время в глазах его ни на минуту не исчезала подозрительная недоверчивость, с какой он встречал и провожал каждого человека. И теперь, находясь в храме, Чиабер неотступно следил за всеми, ничто не ускользало от его внимания: ни тихое перешептывание витязей, ни частое переглядывание сановников, ни передвижение с одного места на другое именитых князей, из коих одни стремились попасть ближе к алтарю и выказать свою преданность патриарху, другие, напротив, старались быть рядом с царицей и ждали от нее милости и одобрения.