Джосселин в отчаянии кусала пухлые губы. Как же ей не хотелось мириться с мыслью, что он потерян навсегда. Но сегодня он, точно, уже не вернется. Нужно будет выбрать более благоприятный момент. А сейчас ее ждал кучер и черный экипаж, который больше подошел бы для похорон. В такое место в другом и не приедешь. Ее даже не пустили на территорию монастыря. Все, кто видел ее, отворачивались, как от чумной. Безумцы, которые молятся на статуи и не хотят замечать живых людей. Джоселин посмотрела мельком на одну из крылатых скульптур вдали у алтаря и почувствовала себя вдруг такой униженной, как будто ползала на четвереньках под постаментом, а не ходила на двух ногах. Величие этой вещи словно превращало ее в червя. Интересно, если она прямо сейчас упадет в обморок, сочтут ли ее лакеи, что у госпожи был всего лишь солнечный удар. Или по ее запотевшему лицу любой может рассмотреть, что ее тело как будто раздавили глыбой мрамора.
Николетт взвесила в руках острие меча. Она уже секла головы прежде. Такое бывало. Обычно ее жертвы послушно опускались на колени. Тех, кто сопротивлялся, пригибали к земле ее темные слуги. А дальше нужно было только нанести один удар. По шее. Такое уязвимое место. Ее легко разбить. Если обладаешь нечеловеческой силой. Николетт делала это легко. Один взмах руки, и голова отпадает от окровавленного обрубка шеи. Так карают грешников ангелы. Так поступала и она.
Уже было ясно, кто станет следующим казненным. Николетт подготовилась к мысли о грядущем, но из головы упорно не шла одна вещь, которой она хочет завладеть. Голова того красивого юноши. Насколько легко будет ее срубить. Странно, но она ощущала себя так, будто уже держит его голову в руках. Полностью отделенную от тела. Прекрасный трофей с очень миловидным лицом. Он словно уже лежал в руках. Ощущение было странным и приятным, как будто она видела это во сне. Только ей это не снилось. Картинка рисовалась на грани яви. Только явью пока не была.
Пока… Это очень недолговечное понятие. Все ее желания почти сразу же исполнялись. Иногда она помогала себе сама. Но только в том случае, когда нужно было кого-то убить. Кого-то, кто стоял у нее на пути. Или чьи слова ее разозлили. Сейчас, как и много веков назад, церковники проповедовали то, что ей было совсем не по душе. И она наказывала их! Огнем и мечом! Единственное, что раздражало – богу их слова, скорее всего, тоже были не по душе, но он предпочитал не вмешиваться. Единственным активным существом в этом мире оставался дьявол. Так, значит, мир и должен принадлежать дьяволу. Так она рассудила. Так было предначертано. Жаль, что в пророчестве имелись слабые стороны. Ей нужно было волноваться о том, как пережить опасный срок. Но Николетт была спокойна, как камень.
В этом она и чувствовала свою силу. В подобие каменному изваянию. Нет ни чувств, ни ощущений, ни слабостей. Ничего, кроме преданности своей цели.
И как ни странно, в этом тот юноша на собрании был похож на нее. С виду такой наивный, а внутри как будто каменный. Ни чувств, ни желаний, ни слабостей. Ничего, кроме верности своему долгу. Такой же фанатик, как она. Только он был фанатиком бога, а она дьявола.
Николетт взглянула на черную статую, которая снова спала в своем алькове. Естественно, монстр ожил при ее приближении, шелохнулись, как во сне, черные крылья. Он всегда реагировал на приближение своей лучшей половины. Скоро пробьют часы, и они станут единым целым. Николетт вдруг впервые задумалась: а хочется ли ей становиться одним целым с этим чудовищем?
Пустой бассейн фонтана у его ног теперь был полон красноватой жидкостью. В темноте он был похож на окровавленную черную раковину. Похоже, за последнее время здесь произошло много жертвоприношений.
Черные когти потянулись к лицу Николетт и слегка погладили щеку. Они могли оставить на коже царапины, но не оставили.
Николетт понравилось, как шуршат его крылья: спокойно и тяжело. Даже в своем подвижном обличье он сохранял тяжесть гранита. И это и есть дьявол. Создание, с которого началась история мира. Такого мира, с которым знакома она. Мира, полного зла и распрей. С тех пор, как исчезла его красота, все хорошее как будто ушло. Николетт все чаще спрашивала себя: а было ли вообще хоть что-нибудь хорошее? Она не знала ничего, кроме зла и войны. И так было с тех пор, как она помнила себя.
Кровь тихо журчала в фонтане. Похоже на звуки водопада, если закрыть глаза.
– Тебе нравится убивать?
Читать дальше