Наталья Бочка: Сердце Анны

Раз кто обеспечивает, значит, есть причина. Возможно, и даже, скорее всего, по родству. А раз, так и правильно – пускай платит, тот, кто должен. Пусть отвечает, за него за Фёдора рублём, раз столько лет, не участвует лично.

Пытаясь хоть что-то восстановить в памяти, Фёдор заходил в тот же тупик. И снова вопросы, вопросы. Откуда – то, что он получает? Деньги, оплата счетов, университета, содержания, проживание. Откуда?

Он видел студентов, которые носят до дыр изношенную одежду. Знал тех, кто не может купить даже хлеба, но с голодными глазами зубрит латынь. Он знал тех, что и пальцем не пошевелят для учёбы, что бросают деньгами как бумагой, хотя одна такая бумажка может год кормить целую семью. Он видел и то и другое, только не мог понять, где находится он сам. В каком статусе? В каком измерении?

Всё шло своим чередом. Так как с самого детства Фёдор был обеспечен, то и не знал ничего другого. Вольготное существование его достигло той точки, от которой человек понимает, что не изменится ничего. Привык к постоянству. И совсем не предполагал, что стабильность может закончиться.

В те дни Фёдор шумно отпраздновал с друзьями свой тридцатый день рожденья. Он был полон сил и надежд на будущее, хоть и не слишком его представлял.

И вот, именно тогда, когда не ждал, он, вдруг, не получил полагающихся денег. То, что столько лет казалось привычным, неожиданно перестало быть таковым. В назначенный день перевод не пришел. Не пришёл и через неделю, месяц. Ничего. Вместо этого появился человек и протянул письмо, в котором говорилось, что содержание будет прекращено, до тех пор, пока Фёдор не устроится на работу.

Сначала, злость овладела Фёдором. Почему он должен работать? Но вскоре понял, это не шутки, решил не искушать судьбу и не раздражать людей, что благоволят к нему. Требование их справедливое. Значит нужно выполнить то, что требуют.

Впрочем, здесь он не слишком старался. Место подыскал товарищ по университету, что работал в суде. И снова Фёдор принялся за дело, которое казалось скучным и не интересным. Только теперь он, вроде как, обязан это делать, и от того работа, стала ещё более ненавистной.

Когда дают деньги и не говорят, куда их нужно тратить, а всё, что требуется это получать образование – это одно. С этим ещё можно как-то смириться. Но совсем другое, когда почти заставляют работать. Отбирают то, к чему привык и без чего уже не в состоянии справится. Раньше казалось, что прожить то без этих средств можно, но это только казалось.

Он не был готов прогибаться опять. Но не мог влиять на ситуацию. Как тогда в детстве, в монастырской школе, он не мог повлиять на то, что его побьют или отберут еду. Пережить это чувство вновь? И тогда Фёдор решил сломить то, что ему навязывают. Да, он понимал, что поступает неправильно, что нужно зарабатывать деньги, а не получать их. Но какая-то внутренняя нетерпимость к зависимому своему положению, бунтовала внутри его сознания, и он решил, не противится этому бунту.

Но в то же время Фёдор очень чётко осознавал, что живёт неправильно. Расслабленно. Не так, как если бы чувствовалась в его жизни определённость. Если бы она была, обязательно бы жил по-другому. Более правильно. Более верно. Но определённости ни кто не давал. А значит Фёдор жил, как жил, тревожась лишь о том, сколько ещё это будет продолжаться.

Тогда, в тридцать лет он решил, наконец, всё прояснить. Решил понять, что происходит с его жизнью и где разгадки тайн.

Он решил найти того, кто присылает ему деньги.

Но это оказалось не слишком лёгким делом. Он ходил, спрашивал, искал, думал. Но как узнать, кто присылает деньги, если не указан отправитель. Тогда Фёдор решил, нужно ехать туда, откуда отправляются переводы, ведь на них есть штемпель. Но и это, оказалось, отпадает, так как в каждой квитанции стоял штемпель разных городов. И узнать из какого города будет отослан следующий перевод, всё равно, что считать звёзды на небе. Тем более что ничего уже не приходит. Но Фёдор не отчаивался и думал.

Ждать человека, который иногда приходил и передавал указания или просьбы, было самым лучшим решением. Но сколько его ждать, если такой человек приходил раз в полгода или даже год. Тогда Фёдор решил спровоцировать его появление, сделать так чтобы он пришел, как всегда приходил при обстоятельствах требующих особого внимания.

Сказал Фёдор на службе, что приболел, да и не появлялся месяц. Сам, конечно, всё это время дома не сидел, с визитами похаживал, да за передвижениями вечерними замечен был. А заодно, старался осматриваться, не наблюдает ли кто, за этими его чудачествами.