Игорь Костюченко - Хазарский оборотень. Роман

Доман вспомнил, как однажды Радомер приказал отправить в изгнание женщину, которая молила не отправлять ее в дальний погост на вечное прозябание, помиловать за невеликий грех. Доману было тогда совсем немного лет, он только научился держать деревянный меч и натягивать тетиву небольшого лука слабыми детскими ручонками. Радомер не снизошел до просьб той, которая валялась у ног безжалостного боярина. На рассвете обоз покинул боярское подворье на замковой горе Полоцка. Туманным сентябрьским утром, когда с Двины ветер нес ненастье, малолетний Доман, стоя у ворот града, испугался, что в последний раз видит мать Бориславу. Он мог потерять ее навеки. К счастью, Радомер был отходчив. Боярин вернул опальную жену в терем. Но с того случая Доман старался не испытывать гнев сурового отца.

– Нет, не надо, пойдём, брате Ставр, – сказал, с трудом переводя дух, боярский сын. Они прошли вдоль края ельника, выбираясь к месту, где еловая чаща сменялась осинником. Солнце клонилось к закату, обливая дрожащие деревца красноватым светом.

И тогда Доман вскрикнул.

– Ставр! Ты видел это?

Качаясь, опираясь на гибкое древко копья, Ставр приблизился к бояричу. Доман застыл у мелкого ручья, берег которого был истоптан зверьем.

– Видишь, видишь, вон там! – указывал боярич куда-то в сторону, под нависавшие над ручьем орешины.

– Да что там, ничего не вижу… – сказал Ставр, напрасно таращась на комья черной влажной грязи, на обрывки мхов.

– Нет, но вот здесь… Я же видел… Рысьи следы, а потом… потом… человечьи. Будто кто прошел в сапогах.

Доман отбросил лук за спину, подбежал к ручью, наклонился, рассматривая землю. Он засуетился, бросался в одну сторону, потом в другую. Он осматривал кустарник, метался среди низких осин.

Казалось, боярский сын сошел с ума. Ставр следил за тем, как молочный брат кружил у найденных следов.

– Нет, но я же видел. Вот, как тебя, брате. Вот здесь! – приблизившись, Доман горячо и безумно шептал в лицо Ставру. – След, его след… Хазарский сапог. Мне показывал такие следы старик Онфим. На торжище хазары барышничают. Оборотень, это был он…

– Ты уверен? Это были следы оборотня?

– Да, да, но они пропали. Будто и не было. Но я видел их, видел, клянусь богами! – кричал Доман.

Ставр оцепенел. Похолодело в груди. Страх липкой паутиной опутывал душу. Встать перед зверем или злыднем для яростной схватки проще простого. Нападай или обороняйся, хитри, побеждай, проливай кровь. Но если столкнулся с духом бестелесным. Тут иное. Чернобог насылает слуг своих, бестелесных и жадных до горячей плоти.

Потрясенный Ставр не смог вымолвить ни слова. Он упал на колени, увлекая за собой Домана. Ставр обратился к угасающему светилу, протянув ввысь омытое звериной кровью копье. Он молил небо.

– Светлые боги, молим вас о пощаде. О, милостивая Лада! О, Ярило, не покидай нас! О, Световит, подай нам помощь, избавь от гнева Чернобога! Простите нас, светлые боги.

Лес молчал. Огненный диск все ниже и ниже опускался за верхушки мрачных вековых елей, мрак наползал, прогоняя свет, в низинах клубились серые полосы тумана. Последний луч мелькнул среди осинника и погас. Ставр взывал к богам о милости и прощении, просил богов не оставить и помочь наказать того, кто погубил отца – старого охотника Бояна. Боярич Донат все громче и громче вторил молочному брату.

Ночевать пришлось в лесу. Ночь быстро опустилась над чащами. Выбрали место повыше да посуше. Ставр нарубил еловых лап мечом Домана. Сложили костер из валежника. Снопы искр взвивались и угасали в ночном небе, не долетая до звезд.

Ставр жарил на прутьях грибы, что удалось наскоро набрать по пути. Уходившее лето не поскупилось на лесные дары. Доман разломил пополам лепешку, которую прихватил из дома.

– Эх, дичины бы, – мечтательно вздыхал боярич.

Ставр усмехнулся: любил боярский сын сладко пожить, вкусно попировать. Какой из него боярин будет, поглядим…

Огонь жадно лизал нанизанные на прутья грибы, сок с шипением падал на раскаленные угли. Гул костра не смог утаить от Ставра легкий треск. Кто это? Доман ничего не успел сообразить, а Ставр уже подвинул к себе копье, приготовился вскочить навстречу неведомой опасности.

Отблески пламени озарили еловую стену. Заколыхались ветви. Плотная тень легла на поляну.

– Онфим! – воскликнул Доман. Ставр опустил копье. К костру шагнул из черной чащи старик с широкой окладистой бородой, в которой запутались хвоинки да сухие травинки. Был он могуч и кряжист, с натруженными громадными руками, больше похожими на две коряги. За плечами виднелся охотничий лук, за поясом топор, нож. Онфим вытащил из объемистой кожаной сумы, что висела на его боку, тушку зайца. Принялся разделывать зайца, ловко сдирал шкурку.