Анна Берсенева - Ангел-хранитель

Он смутился от таких своих мыслей, а вслух сказал:

– Доброе утро. Что так рано проснулись?

– Лида спит еще, – ответил Федор. – Я тихонько поднялся, чтоб не разбудить. – И добавил: – Хорошо, что ты вернулся.

– Сам от себя не ожидал, – сказал Андрей.

– Чего не ожидаешь, то самое хорошее и есть. – Федор улыбнулся. Андрей впервые видел улыбку на его лице. – Я это только теперь понял. А Лида мне знаешь что сказала? Мол, нашел на нее морок, отдалась гордыне, и от того вся ее жизнь как во сне прошла. Так ли, нет, не знаю. – И, заметив, что Андрей смотрит отрешенным взглядом, сказал: – А ты никак влюбился.

– Почему ты понял? – удивился тот.

– Да по лицу. У меня у самого такое теперь, наверное.

– Вы с мамой останетесь здесь или уедете во Францию? – спросил Андрей.

Это был важный для него вопрос. В том смысле, что ему важно было понять то же самое о себе.

– Ну так разве это от нашего желания зависит? – пожал плечами Федор.

– Мне кажется, сейчас такое время, что да.

– А я, честно сказать, вообще ни о чем пока не думаю. – Федор улыбнулся снова, блаженно, как ребенок. – И в глазах Лида стоит, и в голове она, и… Везде она. Что-то долго спит, – вспомнил он. – Пойду разбужу.

Федор ушел во флигель.

Крик, донесшийся оттуда через мгновение, был так страшен, что никогда в своей жизни Андрею не пришлось больше слышать подобного.

– Пойдем.

Семен коснулся Федорова плеча. Точно так же он мог коснуться дерева или камня. Все давно уже разошлись с кладбища, только родные оставались еще у могилы.

Не дождавшись от Федора ответа, Семен подошел к Андрею. Тот стоял рядом с плачущей Верой и смотрел на отца – на его в три дня ставший совершенно белым затылок.

– Пойдем, – тихо произнес Семен.

– Я побуду с ним, – покачал головой Андрей.

– Ему сейчас никто не нужен.

Андрей понял, что это так, и ужас охватил его при мысли, что это может быть так. Что прежде смерти может случиться с человеком такое, когда ему никто уже не будет нужен.

Семен взял жену под руку, и они пошли по тропинке вдоль родных могил. Надя проводила их ясным взглядом с каменного креста, Лида – с только что поставленного деревянного.

– Так во что угодно поверишь, – сквозь слезы проговорила Вера.

– Во что поверишь? – не понял Семен.

– Что Ангеловым и Кондратьевым вместе не быть…

Федор не видел, как ушли Вера с Семеном, потом и Андрей. Но что остался с Лидой один, он почувствовал.

Подошел к могиле, провел по кресту ладонью.

– Опять меня оставила, Лидушка. А зачем? – удивленно спросил он. И добавил спокойно: – Ну ничего. Теперь уж не надолго.

Андрей увидел Лушу у выхода с кладбища. Она вышла из-за старого дуба, росшего у ворот, и сказала:

– Прости. Не подошла к тебе. Боялась.

– Почему боялась?

– Думала – может, не хочешь, чтоб я к тебе на людях подходила.

Вместо ответа он обнял ее. Не было страсти в этих объятиях, но нежности было так много, как бывает, наверное, только в горе.

Они медленно пошли через пустошь к деревне. Возле баньки Луша оглянулась.

– Что ты? – спросил Андрей.

– Так… Встревожилась что-то, – ответила она. – Я здесь, знаешь, волка видела. Как раз в тот день, когда война началась и… все прахом пошло.

– На лугу – волка? – удивился он.

– Не зря же пустошь Оборотневой зовут.

Андрей вспомнил, как мама рассказывала эту легенду ему, маленькому, и боль остро уколола его в сердце.

– Я тоже это знаю, – сказал он.

Ему вдруг показалось, мама обрадовалась, что он это произнес, словами подтвердил, что это было – она, его отец, их любовь… Было – и где теперь? Исчезло, как Ангел-хранитель этих мест.

– Пойдем, – сказала Луша, взяв его за руку.

Они пошли к деревне. Собиралась гроза, погромыхивал гром, поднимался ветер.

– Можно я побуду у тебя? – спросил Андрей, когда они вошли в дом. – Надо идти на поминки, но я… Я был бы тебе благодарен, если бы мог просто побыть у тебя сегодня.

Она кивнула и обняла его так же, как на кладбище – без страсти и без слов.

Андрей сидел у окна, пока сумерки не сгустились и не сделались темнотой. Потом он лег на кровать и закрыл глаза.

В темноте он услышал, что Луша ложится тоже, и почувствовал, что она смотрит на него.

– Почему ты не спишь? – не открывая глаз, спросил он.

– Жалко.

Он открыл глаза, оперся локтем о подушку, посмотрел ей в лицо.

– Чего жалко?

– Уедешь – каждую минутку оплакивать буду: зачем спала, зачем на тебя не глядела?

– Луша… – спросил он, помолчав, – скажи, ты согласилась бы стать моей женой?