Аркадий Кудря - Правитель Аляски

Вот уж год миновал, как поселились они с Калахиной в крепости на Ситхе, и пока всё складывалось неплохо. Никто не придирался здесь к ней; напротив, местные промышленники относились с добротой и вниманием, и Тараканову не раз приходилось слышать краем уха мнение, что медновские девки, что ни говори, всё же виднее и симпатичнее алеуток. В крепости жило и несколько взятых промышленниками в жёны колошенок, и все они — русские, алеутки, колошенки — неплохо находили общий язык друг с другом.

К поселению частенько подходили их соседи — тоен Скаутлелт со своими людьми, предлагали меха для мены. Но вот уж несколько месяцев, как запас товаров, представлявших интерес для колошей, был исчерпан, и торговлю пришлось прекратить. Медведников ожидал, что летом, как было обещано Барановым и Кусковым, с Кадьяка придёт корабль со всем, что им потребно для дальнейшей жизни.

Пока же общими трудами поселение разрасталось. Соорудили баню, склад, на берегу залива почти завершили постройку небольшого судна.

И всё же последние дни Тараканова не покидала смутная, безотчётная тревога. Так бывает, когда и при ясном небе, лишь по изменившемуся давлению воздуха, чувствуешь приближение грозы. Что-то вызывающее, дерзкое появилось в поведении приходивших к крепости колошей: они являлись без определённой цели, часами торчали под крепостными стенами, задирали людей, равнодушно реагировали на советы уходить подобру-поздорову, словно напрашивались на ссору. Когда же выведенный из терпения Медведников попробовал недавно применить силу, чтобы удалить восвояси непрошеного гостя, тот вдруг выхватил нож и, свирепо размахивая им, стал выкрикивать угрозы и оскорбления.

Хуже всего было то, что для столь вызывающего поведения у колошей имелись свои причины. Месяц назад двое промышленников привели с собой из леса колошенских девок и оставили в крепости. Говорили, что держат их по любви и согласию, но скоро выяснилось, что всё не так, любовь у них без взаимности, взяли силой, о чём туземные красотки не преминули пожаловаться Медведникову. Тот велел отпустить их, но поправить вред, причинённый отношениям с колошами, было уже невозможно.

Тревога Тараканова усугублялась ещё и тем, что Калахина была беременна, месяца через три ожидала ребёнка. Покидая в этот день крепость, он наказал ей никуда не отлучаться до его возвращения, сам же обещал вернуться к тому часу, когда солнце будет клониться к горам.

Наконец-то! Из своего укрытия Тараканов видел, как с гребня волны скатились два крупных зверя. Одного из них волна будто по заказу поднесла к краю утёса и бросила на него. Опершись на ласты, сивуч задержался на уступе, а затем, дождавшись следующей волны, легко переполз выше и спокойно улёгся на плоской вершине. Тот же номер успешно повторил и второй зверь, но стоило ему забраться наверх, как уже лежавший там крутанул мощным туловищем и сбросил сородича вниз. Эту игру Тараканову приходилось наблюдать и раньше. Он знал, что, поиграв минут десять, они должны успокоиться. Надо набраться чуть-чуть терпения и тогда уж меткими выстрелами положить на скале не одного, а сразу двух зверей.

Сивучи действительно скоро успокоились и мирно легли один подле другого. Пора. Тараканов тщательно прицелился и спустил курок. Поражённый пулей зверь дёрнулся и замер на месте. Теперь скорее — второго.

Но что это? Со стороны пролива раздался грозный вопль, и, повернув голову, Тараканов увидел, что к берегу приближается большая долблёная лодка колошей. В ней сидело не менее двадцати воинственно размалёванных туземцев. Один из них показывал рукой на лагуну: кажется, они заприметили байдарку и теперь, энергично работая короткими вёслами, правили прямо на неё. Высокий мускулистый воин стоял на носу с ружьём в руке. Те воины, чьи лица не были раскрашены, напялили на головы зверские деревянные маски, в которые обычно облачались, отправляясь на боевые операции.

Сидеть в укрытии дальше смысла не было. Раньше или позже они его обнаружат. Но и выдавать себя до времени не стоило. Тараканов осторожно отполз назад, за кусты, и только там, где видеть его уже не могли, приподнялся и побежал в лес, намереваясь перевалить за склон холма. Он знал, что за холмом течёт небольшой ручей. Долиной ручья можно было попробовать уйти к крепости. Враждебные намерения колошей не оставляли никакого сомнения: мир кончился — началась война.

Достигнув холма, он лёг на землю и меж густой травы пополз на вершину. Добрался до основания могучей ели, обогнул её ствол и только теперь рискнул, спрятавшись за деревом, осторожно выпрямиться. За кустами преследователей видно не было. Но, бросив взгляд туда, где была расположена крепость, он похолодел: над лесом поднимался густой столб дыма.