Владимир Зима - Исток

— Уважаемые послы великого кагана Дира!.. Я предлагаю сделать ещё один перерыв, во время которого обе стороны подготовят проекты мирного договора, — поспешно предложил Феофилакт, опасаясь, что тавроскифы, подозревающие греков в дипломатических ухищрениях и всяческом коварстве, могут воспринять простодушные речи Василия как попытку нахально сбить цену контрибуции.

Аскольд понимающе усмехнулся и согласился с таким предложением.

Решено было вновь сойтись в трапезной после того, как будут готовы к подписанию все документы.

Патрикий Феофилакт попросил диакона Константина, чтобы он оставил их наедине с протостратором Василием в надвратной церковке, и, едва за философом затворилась низкая дверца, сказал довольно резко:

— Следовало бы тебе учитывать, что не наше войско стоит у врат столицы тавроскифов, но наоборот... Кто просит мира, тот платит дань!

— Но они запросили слишком много, — постепенно остывая, сказал Василий.

— Увы, это действительно так, — скорбно вздохнул патрикий Феофилакт. — Но если мы сейчас не заплатим им то, что они требуют, тавроскифы возьмут город копьём, и потери империи окажутся стократ большими!

— Но — десять тысяч литр золота!.. — простонал Василий.

— Разве платить доведётся лично тебе, из своего жалованья? — насмешливо прищуриваясь, спросил Феофилакт.

Василий ничего не ответил, однако Феофилакт, вглядевшись попристальнее в бесхитростное лицо македонянина, искренне переживающего ущерб, наносимый казне, вдруг подумал, что он очень давно не встречал людей, радевших о казне государства как о своей собственной.

— Для казны Ромейской империи семьсот тысяч номисм — вовсе не такие уж большие деньги, — сказал Феофилакт. — Выкуп, назначенный тавроскифами, вполне можно отнести к незначительным. Казне случалось нести гораздо более крупные расходы... На строительство храма Святой Софии было израсходовано в тридцать два раза больше золота, чем запросили тавроскифы. И за реконструкцию Большого Дворца император выложил золота в тридцать раз больше нынешней контрибуции...

Василий, поразмыслив, вынужден был согласиться с логичными утверждениями Феофилакта: действительно, если варвары ворвутся в Город и сожгут один только храм Софии или один только Большой Дворец, потери окажутся стократными.

Однако, убеждая протостратора не противиться назначенной сумме контрибуции, Феофилакт видел, что Василий был искренне огорчён предстоящими тратами, как если бы платить пришлось ему из своего кармана, и подумал, что для блага империи ей был бы весьма полезен именно такой монарх: основательный и расчётливый, решительный и немногословный...

Через два дня в трапезной монастыря Мамантис Августа для завершения переговоров и подписания договора мира и любви встретились император Михаил и князь Аскольд.

О чём они беседовали между собой наедине, навеки осталось тайной.

Вскоре из Константинополя к монастырю прибыл под усиленной охраной караван, растянувшийся на несколько стадиев. В кожаных мешках, навьюченных на мулов, из императорской казны в монастырь были доставлены почти три тонны золота в звонкой монете и слитках.

Равнодушные к золоту дружинники великого кагана меланхолично перегрузили кожаные мешки на свои лодьи, и с тем меньшая часть тавроскифской дружины ушла от стен Константинополя восвояси.

Другая часть тавроскифского войска под командованием князя Аскольда ушла вдоль малоазиатского побережья Чёрного моря в дальний поход — через мелководную Меотиду на Танаис, до Саркела, а там волоками до Волги, мимо Итиля — на море Каспийское...

В соответствии с секретным протоколом к мирному договору 860 года, русская дружина огненным смерчем прошла по побережью Табаристана, по стратегическим тылам арабского халифата.

Разгромив несколько городов, посеяв панику в халифате, дружина вернулась к устью Волги, поделилась частью обильной добычи с хазарским каганом и беспрепятственно поднялась по великой реке на север, чтобы зазимовать близ Смоленска.

Ровно неделю продолжалось нашествие тавроскифов на столицу Ромейской империи.

А утром 25 июня 860 года Константинополь как ни в чём ни бывало вновь распахнул городские ворота для всех торговцев и паломников, для всех крестьян и челобитчиков.

Во всех храмах Константинополя были отслужены благодарственные молебны, народ ликовал и славил молодого императора Михаила, которому удалось отвести от столицы империи страшный меч, занесённый дикими тавроскифами.