Андрей Костюк - Сады Королевы. Бермудская история

Набережная была пуста. Даже людей в округе не было, хотя обычно по ночам у причала и бродили редкие парочки. Ночной город погрузился в сумрак. Настоящий сумрак, какого Франческа ещё не видела в Садах Королевы. Тишина царила вокруг. Нарушал её лишь лёгкий плеск волн за каменной стеной пристани, уходящей глубоко под воду. Всё это показалось Франческе слишком жутким, от чего она даже поёжилась и забегала взглядом по сторонам, боясь наткнуться на что-нибудь из плода её взбудораженного воображения.

Так стояла мисс Вудс, поглощённая тревогой, несколько минут, вслушиваясь в любые звуки. Но, как и прежде, кроме неё на пристани не было другого источника шума. Присев на скамейку, Франческа, наконец, допустила мысль, что она преувеличивает масштабы надуманной трагедии. Мысли эти сопроводились глубоким вздохом, который, хоть и на короткое время, но способствовал успокоению. Впрочем, нашёлся другой предмет, который отвлёк её от мыслей о пропавшем брате. Далеко на горизонте, уже в самой бухте, освещаемой разве что луной, чей свет едва пробивался сквозь завесу плотных облаков, Франческа заметила силуэт лодки, медленно движущейся на вёслах в сторону причала.

Это одинокое маленькое судёнышко находилось ещё достаточно далеко, и на таком расстоянии невозможно было рассмотреть того, кто медленно двигал вёслами, тем более в такое тёмное время суток. Минут десять длилось ожидание Франчески, любопытство и волнение которой нарастало. Но даже когда лодка подошла вплотную к причалу, лицо человека нельзя было увидеть в темноте. Взгляд девушки распознал только некоторые элементы одежды. Это был разгрузочный жилет, у которого болтались расстёгнутые карабины. Человек в лодке встал, тяжело и шумно дыша, отложил весла и с трудом забрался на причал, волоча за ремень автомат, который шумно гремел своим металлическим корпусом.

Франческа ещё больше напряглась от увиденных вблизи деталей. Ей показалось, что их взгляды встретились, ибо лицо человека во тьме было устремлено в её сторону. Но голос, раздавшийся в темноте, поразил перепуганную девушку как раскат грома:

– Я так рад тебя видеть…

После сказанного, человек сделал шаг и с коротким мученическим стоном свалился с ног. Франческа поспешила на помощь. Сбежав по каменным ступеням к причалу, она подскочила к человеку в темноте и припала возле него на колени. Франческа узнала его ещё по голосу. Мягкий и хрипловатый голос Толги показался ей в тот момент таким, который она бы не спутала ни с чьим другим. Дотронувшись ладонью до щеки собирателя, Франческа ощутила нечто тёплое и мокрое, что в тот же момент вызвало испуг. Несомненно, это была кровь. Толга стал прилагать усилия, чтобы вновь подняться на ноги, и мисс Вудс ему в этом помогла.

– Рядом живёт врач, к нему, – на одном дыхании произнёс собиратель и ухватился за шею девушки.

Несмотря на то, что Толга сам по себе не обладал крепким телосложением, Франческе стоило огромных усилий удерживать его руку на своей шее. Вдвойне тяжелее было тащить за собой почти бесчувственное мужское тело, облачённое в тяжёлую мокрую одежду. На каменной мостовой в свете луны заблестел тёмный шлейф кровавого следа, тянущегося от раненого собирателя. Наутро этот след несомненно напугает людей и вызовет огромное количество вопросов.

Путь к дому врача оказался не таким уж и коротким. Пришлось пройти два квартала, но Франческа не отпускала раненого Толгу даже несмотря на иссякнувшие силы. Удары руками и ногами посыпались в дверь нужного дома. По очевидной причине (крепкий сон хозяина в такой поздний час был естественным) дверь открылась не сразу. И даже когда она открылась, показавшийся в освещённом дверном проёме седой старик в тонких очках не сразу понял, кто именно потревожил его. На пороге его дома распласталось тело в военной форме, а рядом стояла девушка, чьи руки по локоть были в свежей крови. Пара мгновений потребовалась доктору на то, чтобы прогнать сонливость. Подхватив Толгу за руку, он помог Франческе затащить его в дом. Ещё больше сил потребовалось на то, чтобы затащить тело на операционный стол. На самом деле это был вовсе не операционный, а самый обыкновенный обеденный стол, просторный и массивный. Тем не менее, они это сделали, после чего Франческа добралась до стула и тяжело задышала в голос. Рук она почти не чувствовала. Они онемели от усталости и боли. Лёгкое белое платье, со стороны напоминающее обыкновенную пижаму, было испачкано кровью даже больше, чем сам Толга, и от белого цвета на нём отныне не осталось и следа. Франческа была на грани того, чтобы потерять сознание. Но расслабляться, по-видимому, было рано.