Николай Задорнов - Далёкий край

– А-а! – пьяно согласился старик.

– Твой отец – Чудинга, а наш дедушка – Иренгену…

Чумбока опять перечислил всех родственников, но старик снова заупрямился.

– Кто Иренгену? – выкатил Дохсо безумные глаза.

Чумбо обозлился и ударил дядюшку по затылку.

– Ты зачем дерешься?

– Убью тебя! – не в силах сдержать гнев, крикнул Чумбо. – Отдай Одаку или худо будет!

– Давай подарки, – отозвался Дохсо.

Чумбока сходил к лодке и принес старику и старухе по халату.

– Хороший подарок! Красивый! – обступили старуху гольдки.

– А вот как ты жить будешь? – не глядя на халаты, спросил дядюшка Дохсо. – Тебя маньчжуры убить могут… Хорошо бы, парень, с твоим нравом пойти в хунхузы. Нам будешь добычу привозить. Прежде у вас в деревне самым храбрым был твой брат Удога, но теперь он женился и обабился. Ты стал самым храбрым. Ты дерешься хорошо. Иди в хунхузы, тогда я тебе отдам Одаку. Я бы и без этого отдал, да закон боюсь. А если хунхуз будешь, то ничего, можешь закон не признавать. Будешь богатый. Родители жены любят, когда зять богатый… Иди в хунхузы.

Чумбо совсем не хотел стать разбойником. Он сказал, что не желает грабить и обижать людей, а будет жить честно.

– А-а! Жаль! – разочарованно молвил старик. Сам Дохсо мирно и честно прожил жизнь и никого не грабил. – Мне хотя бы на старости лет пожить как следует… Если бы ты, парень, был не дурак, то подобрал бы себе товарищей и пошел бы за добычей. Тебя все боялись бы. Ты бы грабил и таскал мне… Хунхузу и закон можно нарушить – на сестре жениться… Все равно хунхуз закон не признаёт.

– Я тебе все честно добуду, отдай только Одаку, – просил Чумбо. Нарушения закона не будет. У нас с братом ружье есть. Могу тебе подарить. Русское ружье!

– У-у! Честно никогда ни черта не достанешь. Все уйдет. А ружья мне не надо, я его боюсь.

Под растянутую сетку, около которой сидели Самары, подлез седой, такой же черноногий, как Дохсо, дед Ичинга.

– Конечно, отдай ему девку. Человек подвиг делал. Пусть берет. Он умнее нас и сам все знает.

Дохсо почесал под косой. Дед Ичинга был один из самых старых Самаров. Его стоило послушать.

Другие старики вступились за Чумбо. Игтонгка стал ругать отца и грозился избить, если не отдаст сестру. Дядюшка наконец уступил.

– Вот твой жених, – сказал он дочери.

Дед Ичинга играл на железной подковке с языком. Одака выпила и разрумянилась. Чумбока топтался перед ней под дедово гуденье.

– Ладно! Присылай сватов! – воскликнул дядюшка. – Отдадим за тебя…

Одака рассказывала, что Чумбока собирается построить новый дом на устье Горюна.

Дядюшка задумался.

– Да, ты хорошее место выбрал, если на устье Горюна хочешь дом построить. Две реки сходятся, и народу много ездит. Почти каждый день пройдет лодка.

Все стали хвалить Чумбоку и говорили Дохсо, что у него хороший будет зять. Старик готов был почувствовать себя счастливым, как вдруг какая-то непри ятная мысль овладела им.

– Что ты, дядя? – ласково спросил Чумбо.

– Я всегда помню, что Игтонгка убежал, – печально ответил Дохсо, теперь маньчжуры где увидят меня – убьют. Я всегда должен их бояться.

– Не бойся! – сказал Чумбо. – Я твой зять и всегда могу тебя защитить. Я же не боялся выстрелить в шамана. Я и их не побоюсь.

Он уже рассказывал про испытание Бичинги.

– Мы давно знаем, что Бичинга злодей и обманщик, – бормотал Ичинга.

Черноглазые большеголовые ребятишки жались к матерям, когда речь зашла про шамана. Особенно ругал его Кога, тот самый долговязый, остроголовый старик с бородой в три длинных седых волоска, который жил то в Бохоторе, то в Кондоне и который дал Чумбоке оморочку после его бегства от маньчжуров.

Между тем в стойбище пришла лодка. Приехали люди в рыжих шляпах.

– Кто это? – спросил Чумбо.

– Это лоча! – спокойно ответил Иренгену. – Наши знакомые. Не бойся их. Они на озере красное серебро моют… К нам ездят…

– Фомка приехал! – поднялся дядюшка Дохсо.

Гостей было двое. Из них сухой, русобородый и с длинным носом русский. Тунгус Афоня тоже называл себя русским. Не раз еще в былые годы Фомке приходил с купцом из-за хребтов. Приносил топоры, а иногда и самодельные русские ружья. Проезжая по стойбищам, якуты и русские «пробовали пески» – брали пробы на золото.

На этот раз русские приехали в деревню за табаком. Они знали, что у гольдов водится славный табак.

Все кондонцы перебрались с песков к гостям, в тальники. Самары стали обсуждать, сколько дней пришлось бы потратить, если поехать на Амур купить табаку.