Эвелин и Элис Дейл - Мой дорогой демон

– Доамна! Будьте осторожнее, сбавьте ход! Дождитесь меня! Стойте!

Юноша знал лес достаточно хорошо для того, чтобы понять, в какую сторону скакала Илинка. Он вновь крикнул:

– Нет! Сворачивайте обратно, доамна! Вы слышите меня? Там болото! Болото, слышите?

Он услышал ее ответный крик, который был громким, но неразборчивым. Выругавшись себе под нос, Янко пришпорил коня и стремглав преодолел расстояние до девушки. Девушка закричала опять, и по спине юноши пробежала дрожь – он увидел ее. Слишком поздно было сообщать о том, что здесь опасно. Лошадь доамны угодила в трясину, причем сразу в самую гущу. Девушка видимо собиралась ее перепрыгнуть, но не сумела. И Янко знал, что время шло на минуты. Эти места в народе называли гиблыми, и откуда он мог знать, что хозяйка наткнется на них?!

– Янко! Помоги мне! Я… Думала, я смогу перескочить, – Илинка цеплялась за поводья, а лошадь ее истошно ржала. – Кажется, мы тонем!

И он не сомневался, что это так. Спрыгнув с коня, юноша стал осматриваться, лихорадочно соображая. Сломить, найти хоть какую-то палку, за которую девушка смогла бы зацепиться. Его сердце рвалось из груди, а мысли были пугающими – а что будет, если она утонет? Вот так просто сгинет… еще одна доамна Бырцой. Он подбежал к кромке трясины и старался ступать осторожно, потому что почва под ногами хлюпала и была очень зыбкой:

– Не бойтесь, сейчас… Сейчас я вытащу вас! – но в темном лесу не было видно ни зги, а грозовая черная туча будто призвала ночь на смену дню.

– Янко, ну скорее же! Я уже не могу держаться! – Илинка что было сил цеплялась за лошадь, задыхалась от страха, что еще немного, и все будет кончено. Юноша принялся ломать ветки деревьев, а трясина смыкалась вокруг бедер девушки. Она бросила панический взгляд на голову лошади и, увидев, что та уже едва виднеется на поверхности, закричала еще громче. – Ну что же ты медлишь?! Янко!

У Илинки промелькнула очередная кошмарная мысль: а что, если так повелел Бужор? Убить ее. Завести в лес к болоту… Но почему так быстро? И конюх не подходил на роль того, кто мог бы стать виновником ее гибели. Нет… Нет!

Янко, уже сломав ветку, рухнул на колени и протянул ее девушке:

– Давайте, ну! Цепляйтесь! Оставьте лошадь… Оставьте ее! – жалость к несчастному животному пронзила его сердце, но выбора не было. Если Илинка не слезет с лошади, они погибнут. Двоих ему не вытянуть. – Ну, не медлите! Доамна!

– Я не могу! Не могу! У меня нога застряла в стремени, не могу выбраться! – обреченно крикнула она, не прекращая попыток слезть с почти целиком погрузившейся в топь лошади. Тяжелая туша тащила за собой хрупкую Илинку, искавшую в мутной трясине стремя, в котором намертво застряла ее нога. – Не получается! У меня не получается!

– Сейчас! Держитесь! – он поднялся, отшвырнув палку. В голубых глазах юноши отражалась паника, а пульс зашкаливал от разгоняемого по крови адреналина. Ничего иного не оставалось… Он отошел на пару шагов назад, глубоко вздохнул и кинулся в болото.

Трясина так затягивала, что Янко с первых шагов уже с трудом переставлял ноги. Но, сцепив зубы, он хватался за ветви склонившихся к топи деревьев и ступал все дальше и глубже, с трудом нащупывая кочки. Разразившаяся гроза становилась все сильнее, небо прорезали молнии, а болотная жижа была непроходимой. Конюх путался в тине, а пальцы соскальзывали с ветвей, за которые он пытался держаться, дабы хоть как-то сохранять равновесие. Если бы он только мог предотвратить все это! Если бы только вовремя вспомнил об этом месте!

– Илинка!

– Янко! Скорее же!

Но до госпожи было еще несколько метров, а на поверхности уже виднелась лишь ее голова. Он не мог допустить ее гибели!

– Дайте мне руку! Попытайтесь же, ну! Давайте… – и, взревев от усилия, Янко уцепился за сухую корягу, торчавшую из самой трясины. И, наконец, добравшись до девушки, схватил ее за плечо и с силой потянул к себе. Трухлявое дерево треснуло, юноша соскользнул одной ногой с кочки и провалился по колено, глухо простонав. Грубая кора раздирала ладонь, словно заставляла отказаться от последнего шанса на спасение, но он не сдавался. Янко тащил госпожу, но стоило ему хоть на секунду замешкаться, как болото затягивало ее обратно:

– Это стремя! Мне не вытащить ногу!

– Сапог! Попытайтесь скинуть сапог! Я тяну вас! – и когда конюх в очередной раз дернул Илинку на себя, та поджала ногу. И вдруг ее ступня выскользнула из обуви, выпустив девушку из смертоносного плена. Она была свободна! Но каждое движение давалось с трудом, словно трясина вознамерилась принять в свои сети очередных путников, обреченных на мучительную гибель. Там, куда угодила лошадь, уже ничего не виднелось. Илинка боролась с топью, но ладонь соскальзывала с руки своего спасителя. Вдруг мужчина почувствовал, как ее хватка ослабла, а прежде широко распахнутые от животного ужаса глаза девушки закрылись. Янко вновь потянул на себя Илинку, как дерево в его руке внезапно хрустнуло. Ливень хлестал по лицу, застилал глаза, а конюх отчаянно соображал, что делать дальше: