Эвелин и Элис Дейл - Мой дорогой демон

– Сейчас же идите в свою комнату, доамна… – его голос прозвучал хрипло. Он отступил, забрав свечу со стола. – Надеюсь, вы осознали, к чему могут привести ваши прогулки по замку в таком бесстыжем виде? Если вас не волнует ваша честь, то она будет волновать меня. Сейчас же идите в свою комнату! – Илинка, присев, подняла потухшую свечку, но Бужор, трясясь от гнева, прогремел. – Сейчас же!

Девушка резко выпрямилась и бросилась прочь от отвратительного супруга, дабы как можно скорее скрыться во мраке. Бырцой зажмурился, силясь совладать с буйством, разрывавшем его изнутри. Ведь он мог бы сорваться. Сорваться сейчас и потерять вновь все то, ради чего жил последние двадцать лет. «В этот раз не должно быть неудачи, я слишком долго этого ждал. Я слишком долго ее искал, больше нет времени на очередную ошибку. Больше нет…»

Бужор, сделав глубокий вдох, наконец, стал приходить в себя. Он с удовлетворением вслушивался в тишину, охватившую замок. Так и должно быть всегда… Все должно быть по правилам. Старик бросил быстрый взгляд в сторону лестницы, ведущей в подвал, и, будто предостерегая кого-то, цокнул языком. А затем он направился в свою спальню, чтобы позволить себе и своему телу расслабиться под ласками той, на чьем месте сейчас желал бы видеть другую.

Бьянка жалась к краю постели, где уже около получаса прислушивалась к дыханию лежавшего рядом старика. Она ждала, когда тот крепко заснет и ей можно будет, наконец, убежать прочь. В комнату сквозь распахнутое окно проникала прохлада, разбавляя спертый, горячий воздух. Обнаженное тело Бьянки покрылось гусиной кожей, а девушка чувствовала себя покойницей, обреченной на нескончаемые муки в могиле с этим дьяволом. То была еще одна ночь ее грехопадения, после которого служанка всегда боролась с диким желанием наложить на себя руки. И каждый раз, едва она переступала порог неприглядной спальни, в ее душе вмиг гасли все надежды и мечты, в которые свято пыталась верить. Она словно умирала здесь: «Мне никогда не спастись от этого… Никогда не удастся вырваться, никогда Янко не возьмет в жены ту, чье тело запятнано похотью старика. Никогда…»

С трудом сдерживая слезы, Бьянка села и дрожащими руками натянула на себя простыню. И тогда, бросив быстрый взволнованный взгляд на хозяина, она осторожно поднялась с кровати. Девушка принялась лихорадочно одеваться, но путалась в рукавах платья и боялась, что от шума может проснуться Бужор и… Заставит ее остаться. Но, наконец, Бьянка бесшумно прошла к двери и выскользнула в коридор:

– Будь ты проклят… Будь проклят, будь ты проклят! – девушка всхлипнула, наконец, дав волю слезам, и в отчаянии ударила кулаком по дверному косяку. Рыдания душили ее, а слезы застилали глаза. И закусив губы до боли, она побежала по коридору к лестнице и, быстро спустившись по ней, выскочила из замка. Но утренняя прохлада не смогла остудить ее разгоряченных мыслей. Не желая быть кем-то увиденной, девушка скрылась за амбаром и, остановившись у колодца, наконец, позволила переживаниям совсем охватить ее. Бьянка осела на землю и спрятала в ладонях заплаканное, искаженное мукой лицо.

Почему это продолжается с ней, почему старик опять позвал ее к себе, а не новую супругу?! А ведь Бьянка так надеялась на то, что с появлением Илинки Бужор оставит ее в покое – зачем тогда вообще ему нужна жена?! И пусть даже молодая хозяйка оказалась далеко не невинной прелестницей, как же так вышло, что тот возжелал не ее, а вновь Бьянку?!

И девушке было так жалко себя, так обидно и горько, что мысли о смерти прокрались в ее голову, показав единственный выход из бесконечного плена. Хорошо, что Янко не видел ее такой… При воспоминании о любимом Бьянка почувствовала, как в ее сердце возвратилось знакомое тепло, всегда спасавшее от боли. Сколько же ей придется все это терпеть? Почему они не могут сбежать сегодня же и навсегда забыть о доме Бырцоя, как о страшном сне?! Служанка приподнялась, сощурившись от первых лучей восходящего солнца. Светало. А значит, скоро в доме проснутся хозяева и, возможно, будут ее искать. А девушке так хотелось провалиться сквозь землю:

– Бьянка? – раздавшийся голос заставил ее вздрогнуть. А сердце испуганно забилось, отчего девушка принялась наскоро утирать щеки от слез. Янко просыпался в доме чуть ли не самым первым. Уже на рассвете он приступал к работе, дабы как можно больше успеть за день и меньше лицезреть коршуна Марку, то и дело сновавшего вокруг него. Порой конюх насмешливо отмечал, что управляющий просто завидовал ему, и Янко не раз пытался подшучивать над ним, но, казалось, что тот был не пробиваем. Так и сегодня ни свет ни заря юноша направлялся к конюшням и, услышав чей-то горький плач, свернул с тропы. Приподняв тяжелые ветки пушистой ели, он вдруг увидел расстроенную девушку: