Анатолий Шалагин - Горящие свечи саксаула

– Ванька лугается, когда я моклая домой с улицы плихожу – прокартавила четырехлетняя Иринка.

– Ну а зачем же ты мокрая приходишь? – улыбаясь, спросил отец.

– Ну, так лужи же – невозмутимо ответила «наездница».

– И мамка, поди, ругается?

– Не, мамка меня любит – рассмеялась девочка – А у нас надысь килгиз очухался. Он такой стлашный…

Мужчина перекрестился и сказал на это:

– Не прибрал, значит, боженька.

Возле избы отца и оголтелую сестру встречал восьмилетний Ванька, одетый не по размеру в старый обрезанный отцовский зипун и подпоясанный самоделошным кушаком. Он по-деловому отворил ворота, сплетенные из ивовой лозы, и показал сестре кулак.

Красавчик величаво внес свою смеющуюся ношу на просторный двор.

– Ну, здравствуй сынок – отец протянул мальчугану свою широкую ладонь.

– Здравствуй, батя – Ванька по-взрослому пожимал отцовскую руку. Но тут отец притянул его к себе и попытался поцеловать. Парнишка явно был смущен такими нежностями. А тут еще и Ирка, сидящая на Красавчике, показала ему язык. Ох, с каким удовольствием он сейчас надавал бы ей пенделей…

С початой поленицы дров, сложенной под поветью, поднялся узкоглазый худощавый человек, даже в такую теплынь одетый в овечий тулуп и малахай. Возраст незнакомца на вскидку определить было невозможно: все его лицо было покрыто сухой коростой. Кланяясь, он начал подходить к хозяину дома, а потом вдруг упал на колени и попытался поцеловать ему руку. Он что-то лопотал на непонятном языке, по корявым его щекам текли слезы…

– Да отцепись ты, нехристь. Боярина нашел… – растерянно сказал мужчина, вырывая свою немаленькую пятерню из ладошек узкоглазого незнакомца.

На эту странную сцену с интересом смотрели три пары широко открытых глаз – Ваньки, Иришки и Красавчика, который терпеливо ждал, когда же люди дадут ему отдохнуть.

Город погрузился в траур. Уже на подъезде к нему ощущалось тревожно-мрачное состояние, в котором в эти дни прибывала столица Оренбургской губернии. Обычно радостно и жизнеутверждающе звонящие колокола православных церквей и соборов, слышные на многие версты в округе, нынче издавали монотонные и гнетущие звуки. Всякого входящего или въезжающего в город встречали вывешенные на кордигардиях траурные ленты и стяги. Черными муаровыми бантами были украшены формы караульных…

В эти дни в город стекался народ. Со стороны Верхнеуральска медленно двигались конные колонны казачьих сотен, в тарантасах проносились купцы и чиновники, на скрипучих телегах, которые нередко застревали в апрельской грязи, ехали крестьяне и разночинцы. По сакмарской дороге к городу, обгоняя татарские брички, на своих рысаках скакали башкирцы. С юга, со стороны степи, к Водяным воротам подтягивались арбы, запряженные верблюдами. На них в окружении ковров и подушек восседали смотрящие на всех свысока бии и мурзы. Верхом на лошадях или осликах к Оренбургу подъезжали менее знатные киргизы.

Весь этот многоликий и разноязыкий поток пытались хоть как-то упорядочить служащие городского магистрата, военной канцелярии и Пограничной комиссии. Казаков они заворачивали в форштадт, купцов и разночинцев направляли в Голубиную слободку. Особо знатных визитеров пропускали через городские ворота. Город всех вместить не мог, особенно, если учесть, что почти каждый имел и свое транспортное средство. Поэтому среди прибывающих к Оренбургу нашлось немало тех, кому попросту не хватило места. И тогда на противоположном берегу Урала в роще они встали лагерем.

Такое столпотворение в Оренбурге обычно бывало только в дни проведения ярмарок. Но сейчас жители и гости бескрайней Оренбургской губернии стремились отдать последние почести военному губернатору, генералу и кавалеру, графу Павлу Петровичу Сухтелену.

Смерть губернатора наступила внезапно 20 марта 1833 года. В тот день с утра граф прочитал почту, провел два совещания, подписал срочные документы, планируя ближе к вечеру поездку в Неплюевское училище. Но сразу после обеда он прилег на диван, стоящий в его рабочем кабинете, и больше с него уже не встал. Зашедший в кабинет в четверть второго секретарь губернатора Подъясов обнаружил своего патрона бездыханным. Вызванные врачи, прибывшие в здание управления военного губернатора через 10 минут, констатировали смерть.

Новость о внезапной кончине графа Сухтелена облетела Оренбург молниеносно. И, как нередко бывает в подобных случаях, это трагическое событие стало обрастать слухами.