Анатолий Шалагин - Горящие свечи саксаула

– Ваше благородие, это тот самый приблудный киргиз. Ну тот, который весной… Вон на нем и рубаха моя… Жинка моя ему отдала тогда… А это – он кивнул в сторону уже бездыханного тела женщины – мамка его получается…

…Придав всех убитых земле, уже ближе к вечеру отряд подполковника Рогожникова двинулся в сторону Троицка. Преследовать бандитов не имело смысла, они были уже далеко…

***

Восьмому правителю из династии мингов Махаммад Алихану в эту ночь не спалось. Ему было душно и жарко, хотя жаровни во дворце уже давно остыли, а за окнами пролетали редкие в этих краях снежинки. Он откинул шелковое покрывало, и две юные наложницы, лежащие рядом с ним, поежившись в сладком сне, еще плотнее прижались к горячему молодому телу Алихана. Правитель с минуту полюбовался на почти детские фигурки обнаженных девушек, еще час назад так страстно его ласкавших, осторожно отстранил от себя их нежные руки и тихо поднялся с ложа. Потом он заботливо укрыл наложниц покрывалом, накинул халат, валявшийся на полу, и подошел к окну.

Коканд спал. Где-то вдалеке время от времени постукивали своими колотушками сторожа, чуть ближе слышалось звяканье мечей и щитов караульных, гревшихся возле дымящих бочек, обильно политых бараньим жиром. Вдалеке подвывала собака. И над всем этим тихо царствовал пушистый снег. Начавшись с редких колючих снежинок, сейчас он летел мохнатыми хлопьями, покрывая белоснежным саваном все в округе. Вечнозеленые платаны и можжевеловые кусты, растущие под окнами дворца, быстро покрывались поблескивающими под огнями факелов шапками…

«К чему бы это? – подумал Алихан – Не начинают ли сбываться предсказания придворного астролога, предрекающего большие испытания, грозящие моим владениям?».

Правителю вдруг вспомнился рассказ, некогда слышанный им от своей бабки. Незадолго до его рождения вот точно также неожиданно на Коканд лег снег. И совсем скоро подосланный фанатик кинжалом убил его дядю Алимхана, правившего Кокандом одиннадцать лет и за свою жестокость прозванного в народе залимом. «А фанатик-то тот – размышлял Алихан – был подослан моим отцом». Дворцовые перевороты и убийства наследников престола были привычным делом в среднеазиатских царствах. И каждый из правителей, восходя на престол, первым делом старался устранить тех, кто мог претендовать на власть. Не исключением был и Алихан. И думая об этом, 24-летний хан, восседавший на своем престоле вот уже 12 лет, мысленно просил у небес: «О, Всемогущий! Ниспошли мне лучше смерть в бою, чем гибель от предательского кинжала или ядовитого шербета».

Снегопад прекратился. И теперь вся округа была непривычно белой. Снег лежал на крышах дворцов и хижин, на минаретах и крепостных стенах, на медресе и городской тюрьме…

«Говорят, где-то очень далеко – думал Алихан, любуюсь снежным убранством своей столицы – есть громадная страна, где так белым бело бывает по полгода. Где люди, спасаясь от стужи, надевают на себя меха и шкуры. Где царь сидит в золотом дворце на золотом троне. Об этом говорят купцы, побывавшие там. И называется та страна Россией. Приезжающие из Индии в Коканд британцы пугают, что когда-нибудь эти северные люди придут и сюда, разрушат наши минареты и мавзолеи, осквернят могилы наших предков… И зачем я связался с этим киргизским султаном?»

Повелителю явственно вспомнилось узкое лицо султана Кенесары с хитроватыми раскосыми глазами. Да, он льстил и, как подобает вассалу, приклонялся перед ханом, показывая всем своим видом покорность и преданность. Но в глазах его мелькали искры неподвластности и какой-то диковатой решимости. Формально этот султан был вассалом русского царя, но вот решил он вернуть под крыло Коканда всех своих диких сородичей.

И Алихан уступил. Не безвозмездно, конечно. Под знамена Кенесары было отдано шестьсот воинов Алихана. И где они сейчас? Воюют с неверными или уже нашли свою смерть где-то там, в снежной России?

Хан тяжело вздохнул, еще раз глянул в окно и направился к своей постели. Наложницы, обнявшись друг с другом, спали, улыбаясь каким-то своим видениям. Алихан скинул халат и нырнул под покрывало, целиком отдавшись сладким предрассветным утехам.

Беспокойно в эту ночь спал и ровесник кокандского хана эмир Бухары Насрулла. Он ворочался с боку на бок на широченной кровати в своем роскошном дворце и все никак не мог уснуть здоровым сном. В полудреме ему являлись какие-то туманные образы. Они что-то говорили, упрекая и ругая Насруллу за его прегрешения. Он вздрагивал, переворачивался на другой бок, и все начиналось сначала.