Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 3. Упрямая льдина. Сын великана. Двадцать дней. Октябрь шагает по стране. Братишка. Секретная просьб

– Ну-ну. А еще что?

– А еще Кривокорытов из деревни письмо читал.

– Так, так, – заинтересовался прапорщик. – Так что же в том письме?

– Так в нем разное пишут, – ответил Лёшка.

– Ну, а что разное?

– У деда Зозули погреб по весне провалился, к бабке Лушке сноха приехала, а у тетки Феклы козел сдох.

– Тьфу! – сплюнул Лещ. – Козел! Ты что, забыл, о чем докладывать? Говори про тех, кто против войны, кто правительство поносит, командиров ругает. Понял?

– Понял, – проговорил Лёшка.

А сам опять к Пятихатке. Через день Лёшку снова позвали к Лещу. Прапорщик сидел в штабной избе на крестьянской лавке, курил папиросу.

– Докладывай.

– Про фельдфебеля Тучкина недоброе говорят, – произнес Лёшка.

– Так. Что же говорят?

– «Неумен» – про него говорят солдаты.

Прапорщик рассмеялся.

– Это правильно. Тучкин действительно глуп. Солдат не проведешь. Это верно. Ну, а еще чего говорят?

Мальчик молчал.

– Ну, ну, не бойся.

– Еще про вас, и тоже недоброе… – произнес Лёшка.

– Ну, а что про меня? – насторожился Лещ.

– То же самое.

– Что – то же самое?

Говорить вслух Лёшка не отваживался.

– Выходит, «дурак» – про меня говорят солдаты? – процедил прапорщик.

– Вот, вот, это самое… – подтвердил Лёшка.

Лещ исподлобья посмотрел на мальчика, стараясь понять: по наивности тот завел такой разговор или умышленно.

– Ну, а кто говорит? – наконец спросил прапорщик.

– Все говорят.

– Кто – все? – стал злиться Лещ. – Петров, Иванов, кто – все?

– Поручик Иголкин, к примеру, о том не раз говорил.

– Иголкин? – закричал прапорщик. – Его и в живых давно нет.

– И потом еще штабс-капитан Дулин…

– Ах, негодяй! – Лещ привстал, придвинулся к Лёшке.

– И еще полковник Громолысов про то же самое говорит, – заключил мальчик.

– Вон! – заревел Лещ. – Вон! – и тяжело бухнулся на лавку.

На следующий день про Лёшкин разговор с Лещом узнали солдаты.

– Ай да георгиевский кавалер! – смеялись в окопах. – Ай да герой!

– Молодец! – похвалил Пятихатка. – Это по-нашенски, посолдатски.

Чуть что – Лёшка к солдатам: «Расскажите да расскажите про войну, про подвиги». Только война всем до того надоела, что никому и вспоминать ни о чем не хотелось. И вот как-то Ломов сказал Лёшке:

– Иди к своему Пятихатке. Он тебе про войну лучше других расскажет.

Три дня Лёшка приставал к кашевару. Наконец тот сдался.

– Ну ладно, – проговорил, – садись слушай.

Пятихатка помолчал, перебирая в памяти что-то, и наконец начал:

– Было нас, Пятихаток, пять – все братья: Лука, Илья, Григорий, Федор и я, Аким, младший. Начали войну все разом, в одной роте. Нам еще три винтовки на пятерых дали.

– Как – три? – усомнился Лёшка.

– Три, – повторил солдат. – Винтовок не хватало. Одну на двоих давали. Так что у нас вроде как половина даже лишняя еще получалась.

«Пять Пятихаток, – подивился Лёшка. – И фамилия какая чудн§я. И пять братьев. И три ружья».

– Пять, – проговорил солдат. – Только пять было, а теперь вот один остался. Поубивало братьев.

– Как так?! – вырвалось у мальчика. – Сразу всех и поубивало?

– Зачем сразу. Не сразу. Первого убило Луку, в 1914 году под городом Галичем. Вот еще память от Луки осталась. – Кашевар показал на свою винтовку.

Солдат замолчал. И Лёшка сидел молча, замер, не шевелился.

– А Илья, – стал продолжать Пятихатка, – так тот погиб на следующий год. И тоже под тем же городом Галичем. Только тогда наступали австрияки, а мы отходили от Галича. При переправе через Днестр его как раз и убило.

– Ну, а Григория? – спросил Лёшка.

– И Григория тоже убило под Галичем.

– Тогда же?

– Нет. В шестнадцатом году. Про генерала Брусилова слыхал? – спросил Пятихатка.

– Нет, – покачал головой Лёшка.

– Так вот, в шестнадцатом году генерал Брусилов прорвал австро-германский фронт, и наша армия снова пошла на Галич. Вот тут-то Григория и убило. А через три месяца, как генерал Брусилов стал отступать, убило и четвертого брата – Федора. Жаль Федора, последний был из братьев, – проговорил солдат и опять замолчал.

– Дядя Аким, – чуть переждав, обратился Лёшка, – ну, а как Галич?

– Галич, он и есть Галич, – ответил солдат. – Он как был у австрияков, так и остался.

Смотрит Лёшка на солдата, думает: «Что же это за война? Четыре брата погибло, а выходит, за что? За пустое место».

– Э-эх, война… – вздохнул Пятихатка. – И за что воюем? И кто ее выдумал? Правильно, поди, говорят большевики…