Виктор Усачёв - Атаман ада. Книга первая. Гонимый

– А-ай!

Обернувшись, он увидел у своих ног распластанное тело Эмиля и услышал всё разрастающийся смех пассажиров конки.

– Та-ак… – прошипел одноглазый. – Эмиль, встань тут и слушай здесь: надо попробовать этого мальчика… поговори с ним за наш берег, да вежливо так: кто он, с откудова, да чем дышит. Да скажи, шо с нами он будет в выигрыше.

– А е…а если… – охая и почёсывая бока, спросил Эмиль, – он не…

– А если не согласится, – перебил его одноглазый, – тогда объясни мальчику кто такой Фроим Грач, которого боится вся Молдаванка.

И эти слова не были пустыми, ибо Фроим Грач, лидер молдаванской «отрицаловки», порой делал такое, что заставлял ахать чуть не всю Одессу – а нечего говорить за Молдаванку! И уж кто-кто, а его помощник и правая рука Эмиль Люмкис это знал лучше всех… как, вы не знаете?! Фи-и… тогда позвольте сказать несколько слов за Фроима Грача.

Когда в семье грузчика Янкеля Фишмана, что жил на улице Степовой, родился седьмой ребёнок, его нарекли Фроимом. Уже к двенадцати годам он осиротел – надорвался на работе отец, пытаясь прокормить большую семью (аж двенадцать душ детей!), и пришлось Фроиму идти в люди, помогать старшему брату Нюме, на долю которого выпало содержать большую семью в качестве грузчика в продуктовой лавке дяди Мона – но! Там же юный Фроим и усёк то главное, что предопределило его дальнейшую судьбу: сколь ни надрывайся, всё одно не заработаешь даже на сносное существование – а нечего и говорить про достойную жизнь! Поразмыслив, он принял простое решение – начал воровать. Сначала по мелочам, а, по мере возникновения «аппетита» (семья стала даже неплохо питаться!), и по-крупному… и сразу попался на «горячем». Дядя Мон не стал долго разбираться, а стянул юному вору драные штаны и стал нещадно лупцевать по тощему голому заду, приговаривая:

– Не воруй, сволочь, не воруй!

Фроим вопил так, что, наверное, было слышно на другом конце Молдаванки, иначе как объяснить появление в лавке такого уважаемого человека как Рувим Грач – о-о, это был большой человек! И в прямом смысле – два метра ростом! И в переносном – глава молдаванской «отрицаловки», державший в узде всех мелких лавочников.

– Дядя Мон, я имею сказать до тебя: за шо ты так лупцуешь мальчика? – спросил, морщась от крика истязаемого, Грач.

– Он вор, вор! Он обворовал меня, сволочь! – завопил вошедший в раж лавочник.

– Опять таки имею сказать до тебя: я тоже вор… и шо с этого мне будет, а?

Этот простой вопрос поставил в тупик лавочника, он даже прервал экзекуцию, застыв с поднятой рукой и открытым ртом. Тогда Рувим отобрал у него ремень, оттолкнул и сказал Фроиму:

– Пошли со мной, мальчик, и я научу тебя жить.

Так Фроим оказался в «классе» Грача, где стал обучаться с ещё шестью учениками премудростям воровского искусства – о-о, это действительно было искусство! И уже через месяц способный ученик научился мастерски вырезать карманы у богатеев, красть кошельки на пляжах Аркадии и Отрады, выискивать и наводить на богатые квартиры «умельцев» Грача, все воспитанники которого назывались «грачатами». Но, помимо воровских достоинств, Фроим обнаруживал и лидерские качества: осторожность, продуманность и, главное для любого вора, фарт*. Ему фартило буквально во всём! И к двадцати годам он стал известен в воровской среде не только Молдаванки, но и Фонтана, Слободки и даже центра города – а нечего говорить про полицию! Давненько на него в сыске было заведено досье, с годами становившееся всё толще и толще – да что с того! Где доказательства, господа сыщики, где доказательства?! То-то… дошло до того, что в его услугах нуждался даже полицмейстер!

– Послушай-ка, братец, – обратился как-то в своём кабинете к «любезно приглашённому» вору полицмейстер, – тут намечается… э-э… приезд графа Витте, нашего главного министра. Так вот… э-э… не мог бы ты оказать лично мне услугу?

«Фараон просит меня за услугу?! – подумал поражённый Фроим. – Наверное, это конец света, не будь я любимым сыном своей мамы», но вслух спросил:

– О какой услуге соизволит говорить ваше высокоблагородие?

– О…о деликатной услуге. И если, дай-то бог, всё пройдёт как надо, то… то за мной не пропадёт.

И далее он изложил просьбу, до того необычную, что даже Фроим был ошарашен, но… виду не подал: речь шла ни много, ни мало, как обокрасть самого Витте!

– Всё равно что, – уточнил полицмейстер. – Портмоне или часы… всё равно. Знаю, что для тебя это сущий пустяк. Так сможешь?