Карел Коваль - Моцарт в Праге. Том 1. Перевод Лидии Гончаровой

Моцарт положил монету на широкую ладонь улыбавшегося Унгара, тот бережно убрал её на место и пригласил гостей пройти в его кабинет, немного согреться.

«Видите ли, мы не в состоянии протопить так, как хотелось бы», – объяснял он по дороге.

– 3 —

Старый монах принёс из коридора большие поленья и бросил их в камин. Вспыхнувшее пламя осветило фигуру мужчины, склонившегося над большой книгой.

«Как дела, пан доктор?»

Мужчина поднял печальные глаза и поклонился.

«Это пан доктор Карел Игнац Там, маэстро, мой хороший друг и верный сотрудник. Занимается каталогизацией всех чешских книг, и многие из них помог сохранить. А это – господин Вольфганг Амадей Моцарт, пан доктор, и пани Моцартова».

После взаимных поклонов Карел Игнац Там показывает Моцарту разорванную обложку с изуродованным заглавием книги Коменского. Отковыривает засохшую землю и говорит:

«Бог знает, из какого места привёз эту книгу извозчик. Наверняка подкладывал её под колёса, чтобы легче выехать из какой-нибудь ямы. Ну, ладно, невежество – не грех, но заголовок-то пропал», – Карел Игнац Там размял засохшую глину между пальцами, – «Это кусочек чешской земли, её не погубить ни огнём ни мечом, как в тридцатилетнюю войну уничтожали чешскую культуру. Эта земля бессмертна».

Он понюхал кусочек глины, и лицо его выразило такое удовольствие, словно это была роза.

«Однако, он эту книгу ещё спасёт», – ласково заключил Рафаэль Унгар, подал руку для прощания Карлу Игнацу Таму, тот низко поклонился Моцарту и его жене и смотрел им вслед, пока они покидали библиотеку, а затем снова склонился над книгой Коменского, разглядывая порванные листы.

Рафаэль Унгар пошёл прямо к камину и извлёк из груды книг бутылку. Зазвенело стекло, перед глазами засверкало гранатовым цветом вино, заполнившее стаканы:

«За вас, маэстро, чтобы вы полюбили нашу Прагу».

«Уже люблю, благодаря Фигаро, который сделал мне тут сумасшедшую рекламу. Куда ни приду – всюду о нём говорят, ваше здоровье!»

Моцарт ещё поднял бокал за те сожжённые книги, за те истоптанные сердца, за тот бессмертный комочек земли, олицетворяющий Прагу. Её старые башни были видны с галереи Клементина, над которым стоит терпеливый Атлас с глобусом на плечах.

«Но нам пора бежать, уже давно за полдень, а мы званы на обед к графу Каналу».

«Это недалеко, я провожу вас. Благодарю за визит, маэстро. Здесь был император Йозеф II, это незабываемое событие, и точно такое же событие Ваш приход, Моцарт. Я не сомневаюсь, ваша музыка будет звучать, как и те наши часы в математическом кабинете, которые будут ходить и в 3200 году.

Ваша музыка, как те часы, не знает утомления, ей не грозит забвение. Это сама будущность, сама жизнь. И само слово «Моцарт» звучит как музыка».

Рафаэль Унгар говорил торжественным взволнованным голосом, как будто проповедовал. Было видно, как важен для него Моцартов визит, и что слова его идут прямо из сердца.

Он проводил гостей до кареты. Шёл впереди, и взглядом всячески намекал студентам, идущим навстречу, чтобы обратили внимание: с ним идёт сам пан маэстро Моцарт. Да, это Вольфганг Амадей Моцарт, обернитесь ему вслед и хорошенько запомните эту минуту, когда перед вами промелькнуло это светлое явление в серых коридорах Клементина.

С этой минуты навсегда место это будет связано с именем Моцарта в ряду других прекрасных имён, творивших историю и славу Праги.

Моцарт ещё раз оглянулся, выезжая от Клементина по Марианской площади, помахал Унгару, остановил взгляд на Атланте с земным шаром на плечах…

– 4 —

За мгновение оказались они на Старомнестском ринке, рысью промчались мимо толпы зевак, разглядывающих куранты, проехали по Целетной на Гибернскую площадь и быстро оказались перед воротами Каналова дворца.

Как раз перед ними выходили из экипажа Душковы. Моцарт выскочил и буквально потащил Констанцию за собой прямо к ним, так сильно он обрадовался, увидев милых друзей Душковых и тому, что будет сидеть с ними за одним столом. Ему очень нравилось видеть вокруг себя людей, с которыми он мог разговаривать безо всяких церемоний, от сердца к сердцу.

Граф Канал приветствовал гостей с распростёртыми объятьями. Здесь были и Туновы, Пахтовы, профессор Борн, барон Бретфельд – он, кстати, поинтересовался у Моцарта, как тот выспался после недавнего бала. Да и у всех гостей было такое настроение, будто фигаровы танцы продолжаются.

И снова Моцарт почувствовал любовь к себе пражан и своё ответное чувство. Были здесь на обеде и все пражские масоны. Моцарт завёл речь о Рафаэле Унгаре, как о настоящем страже богатств Клементина, каков он святой человек, как возвысился над церковным фанатизмом. И все согласились с ним.