Эйдзи Ёсикава: История Хэйкэ

– О, мой молодой хозяин, вы так надеетесь на меня?

– Ты такой сердечный человек. Знаешь, Мокуносукэ, только твое старое тело может меня согреть. Я один, как покинутый ворон на зимнем ветру. Моя мать – такая, какой ты ее знаешь. Но оказалось, что отец не мой, Тадамори из дома Хэйкэ мне не отец!

– Как? Кто вам сказал такое?

– В первый раз я узнал тайну отца! Мне рассказал ее Морито из стражи.

– А, этот Морито!

– Да, Морито. Слушай, он сказал: «Косоглазый тебе не настоящий отец. Тебя произвел на свет император Сиракава, и ты, сын императора, бродишь с пустым животом в каких-то лохмотьях и изношенных сандалиях. Какое зрелище!»

– Достаточно! – крикнул Мокуносукэ, вскинув руку вверх, чтобы заставить Киёмори замолчать.

Но тот схватил его за локоть и сильно дернул старика:

– И ты, Старый, знаешь больше! Почему ты так долго скрывал все от меня?

Свирепо смотрел Киёмори на старого слугу. Мокуносукэ почувствовал боль в руке и съежился под угрожающим взглядом. Он заговорил, но каждое слово давалось ему с трудом:

– Ну будет, успокойтесь. Если уж так случилось, Мокуносукэ тоже кое-что должен сказать, хотя мне неизвестно, что вам в точности говорил стражник Морито.

– Слушай, он сказал мне следующее: «Если ты не сын покойного императора Сирикавы, то, несомненно, отец твой – один из этих гнусных монахов из Гиона. Но будь ты сыном императора или отпрыском развратного святоши, так или иначе, Тадамори – не настоящий твой отец».

– Что он может знать, этот юнец? Чуть-чуть подучился и считает всех остальных глупцами. Его самого люди считают прожигателем жизни. Вы слишком поспешили поверить этому ничтожному человечишке, молодой господин.

– Тогда, Старый, скажи мне под клятвой: кто я – сын императора или какого-то гадкого монаха? Говори! Умоляю тебя, скажи!

Киёмори понял: старик не будет ссылаться на незнание. На самом деле Мокуносукэ был единственным посторонним хранителем этой тайны, и его простодушное лицо ясно показало, что он все знал.

Киёмори из дома Хэйкэ родился в 1118 году. В то время его отцу Тадамори было двадцать три года. Тадамори прозвали Косоглазым, издевались над тем, что он беден, над ним смеялись простолюдины, а другие представители дома Хэйкэ презирали, но это не всегда было так. Отец Тадамори служил трем императорам подряд, и они высоко его ценили как проницательного и верного слугу, поэтому Тадамори вырос среди дворцового великолепия. Когда воинов дома Хэйкэ призвали на службу в императорскую стражу и они постепенно превзошли численностью воинов из дома Гэндзи, Тадамори и его отец стали важными фигурами. Император Сиракава поручил им удалить от двора воинов из дома Гэндзи, противопоставил их могущественному вооруженному монашеству и устроил отца с сыном при дворе, чтобы ограничить влияние придворных из дома Фудзивара.

После своего отречения, когда он стал называться прежним императором Сиракава, пожилой правитель принял постриг и удалился в Приют отшельника. Там он создал независимую от центральной администрацию, власть настоятелей монастырей, которые не только стали соперничать с правившим властелином, но и еще сильнее обострили конфликт между домами Гэндзи и Хэйкэ.

После смерти отца Тадамори занял его должность, и прежний император оказал скромному юноше еще большее доверие, назначив своим личным телохранителем. На время поездок отрекшегося правителя из дворца по Западной Третьей дороге в Гион, на другой берег реки Камо, он всегда вызывал для сопровождения Тадамори и его слугу Мокуносукэ. Эти тайные выезды по ночам он предпринимал, чтобы навестить наложницу, ведь, несмотря на свой солидный возраст – ему было далеко за шестьдесят, – прежний император славился необычайной энергичностью, и его влюбчивость соответствовала бодрости, с которой он вел дела Приюта отшельника.

То, что прежний император содержал наложницу, не являлось чем-то необычным. Напротив, среди знати укоренилась подобная практика, и ни у кого это не встречало осуждения. Однако Сиракава скрывал личность своей возлюбленной не без причины. Дело в том, что она была танцовщицей и по своей профессии не могла быть допущена во дворец и жить в нем. Никто не знал, где и когда пожилой император в первый раз с ней встретился, но по слухам она была дочерью знатного дворянина Накамикадо. Лишь четверо или пятеро придворных из окружения прежнего императора знали о построенном в Гионе доме, расположенном в саду за оградой из кедровых досок, где и поселилась неизвестная красавица. Посвященные в тайну называли ее «госпожа из Гиона». Но они позволяли себе говорить о ней как о наложнице вышедшего в отставку придворного, поселившейся там для поправки здоровья.