Борис Алмазов - Илья Муромец. Святой богатырь

Когда подошла пехота ко граду, были уже перекрыты все подступы и перерезаны все дороги, ведущие в ближние города Херсонеса и во многие вольные поселения византийцев, живших здесь с незапамятных времен. Перекрыв бухту ладьями, Владимир начал осаду города и с моря, и с суши. Владимиру нравилось море. Поставив княжеский шатер недалеко от пристани, он приготовился стоять хоть сто лет, благо дорога отсюда на Киев была свободной и припасы к войску шли в изобилии. Утрами, когда над морем стояла голубая дымка, князь с наслаждением купался, днем скрывался от зноя в тени белоснежного шелкового шатра и готов был жить здесь, у кромки ласкового моря, в шуме прибоя, всю оставшуюся жизнь.

Его заботило только, что город Херсонес-Корсунь был городом торговым и, по его предположениям, имел большие запасы продовольствия. Но это было не так.

Владимир рассчитал свой поход очень удачно. Город был окружен в те несколько недель мая-июня, когда старые припасы уже съедены, а новые еще не собраны. Нивы вокруг города из зеленых еще только начали превращаться в золотые. Виноград был размером с горошину. Старые рыбные запасы быстро подошли к концу, а свежей рыбы наловить было невозможно. В Херсонесе начался голод. И хотя опытные и храбрые защитники города стояли на стенах крепко – осада была очень тяжелой для горожан. Однако сдавать город жители не собирались. Вон же киевлян наступали совсем не так, как перли на стены Тьмутаракани. Тут и приступов-то почти не было – подходили к стенам и откатывались.

– Вот Ильи-то нет! – говорили старые дружинники. – Был бы Илья Иванович, он бы всех на стены увлек! Вот воевода так воевода!

– Илья-то Муромец, может, и вовсе в этот поход не пошел бы! – шепотом, чтобы до князя не дошло, говорили дружинники-христиане. – И что он сейчас раненый лежит – Богом решено. Господь его от греха сохраняет. Шутка ли: собираются русы креститься, а христианский город воюют! Грех!

Но, разумеется, про все эти разговоры князю доносили. Он только зло усмехался:

– Мало ли что болтают! А город воюем, чтобы не думал Царьград, дескать, он Киевскому княжеству и князю Владимиру – владыка.

– Да они во владыки-то не ладились! Они нам против Хазарин помогли! Союзничали с нами, значит, а не в покорность приводили!

– Ежели они со мной дружиться хотят – пущай за меня отдадут Анну, дочь басилевса Византийского, – сказано было в шутку или как бы в шутку.

Но воеводы, зная нрав князя, всполошились:

– Ты что, княже! А ну как донесут в Царьград! Большая война через то выйти может.

– Она и без моих слов выйти может! – спокойно сказал князь. – Это ведь так, дураку на рассказ, что мы сейчас с Херсонесом крымским воюем! Нет никакого Херсонеса крымского, а есть Корсунь – владение Византии. Так что война с Царьградом уже идет!

Князь целыми днями, не стыдясь наготы, плескался в море. Чуть не голый и послов принимал.

Послы византийские, видя такое нарушение этикета дипломатического, зубами скрипели, а ничего не поделаешь… Шла по всей Византии такая распря, что послать войска на выручку Корсуни из Константинополя не могли и флот прислать не могли…

Владимир выбрал удачный момент для удара по византийским колониям.

– Сатана бессовестным помогает! – уже в открытую сказал кто-то из христиан.

– Да! – ответил, смеясь, князь. – Я хуже, чем обо мне говорят! Я – «рабычич». И кровь во мне княжеская только наполовину, да и отец мой, князь Святослав, был злодей и язычник! Вот я каков!

Воеводы отворачивались. Византийские послы отводили глаза. Князь, в полотно завернувшись, как сенатор римский, прохаживался на фоне колонн беломраморных, от древних времен оставшихся на побережье, и только что над послами не глумился.

Ближние бояре и воеводы знали, что Владимир-князь ничего случайно не творит. И ежели сказал, как бы в шутку, про женитьбу на царевне Анне, то нужно помалкивать и ждать, что он еще скажет, потому что мысль эта ему в голову не случайно пришла.

И они не ошиблись.

В переговорах с Владимиром посол византийский и парламентер из Корсуни стали убеждать Владимира в бессмысленности его похода.

– Корсунь-град стоит крепко! – говорил парламентер. – Жители сдаваться не собираются. Прими от нас выкуп и ступай домой с честью.

– Царевну Анну в жены мне отдайте! – теперь уже твердо сказал князь.

– Это не в нашей власти! – пролепетал парламентер.

– Ты женат! – сказал, поднимаясь, оскорбленный посол.

– Это не в счет, я жен своих отошлю. Анну в жены – вот мой сказ!