Иво Андрич - Барышня

Барышня поблагодарила, но ни словом не обмолвилась о том, как думает распорядиться деньгами, полученными от страхового общества. В последнее время она все меньше говорила с опекуном о делах, теперь же стала просто избегать его. Она разговаривала только с теми, кто был ей нужен, и только о том, о чем хотела говорить сама. Райка и раньше без особой нужды с людьми не раскланивалась, а когда получила свой капитал, вовсе перестала это делать.

Не только газда Михаило, но и директор банка Пайер, а также старейшие и искуснейшие торговцы не могли надивиться тому, как тщательно Райка приняла свой капитал, как быстро, ловко и незаметно, по всем освященным традициями правилам торгового мира, его разместила. А Барышня шла своей дорогой – ее не смущали и не сбивали с толку ни лесть, ни укоры, не останавливали никакие предрассудки. Деньги стали приносить прибыль.

Но, по сути дела, они приносили прибыль уже и раньше.

В один прекрасный день было замечено, что Барышня давно уже не занимается ликвидацией дел отца и обеспечением дома, а ведет новые операции, ею же самой задуманные. Тем не менее ей по-прежнему во всем шли навстречу, принимали без очереди и с особым вниманием, как несчастную сироту Обрена Радаковича.

Однако когда ее капитал начал стремительно расти, у нее все реже возникала нужда обивать чужие пороги. За несколько лет она познакомилась с людьми, учреждениями, делами; теперь она могла самостоятельно следить за новостями и переменами на сараевском финансовом рынке, причем не на большом и открытом, а на маленьком, тайном и кипучем – скрытом от большинства людей, но хорошо знакомом несчастным и порочным людям, рабам высоких процентов и неумолимых судеб.

Словом, люди сами начали приходить к ней.

Сараево 1906 года! Город, где скрещиваются влияния, смешиваются культуры, где сталкиваются разные уклады жизни и противоположные мировоззрения. Но всем этим разным и непохожим друг на друга сословиям, верам, народностям и общественным группам присуща одна общая черта: всем нужны деньги, и всем гораздо больше, чем они имеют. Прежде всего существует большая группа бедняков, не имеющих самого необходимого. Их жизнь состоит из несбыточных желаний и вечной погони за деньгами. Но и те, у кого что-то есть или как будто бы есть, хотят большего и лучшего, чем то, что они имеют. Сараево исстари было городом, где без денег не проживешь, а теперь и подавно. Горожане, и без того унаследовавшие тяжелое бремя турецкой лености и славянской склонности к излишествам, восприняли теперь еще и австрийские бюрократические представления об обществе и общественном долге, согласно которым репутация и достоинство человека определяются величиной бессмысленных и непроизводительных трат на пустые роскошества, часто безвкусные и нелепые.

Трудно представить себе другой город, где было бы так мало денег, так мало источников дохода и так велика жажда денег, так ничтожно желание и умение трудиться и так многочисленны прихоти и капризы. Смешение восточных обычаев и европейской цивилизации привело здесь к возникновению особого типа общества, коренная часть которого успешно соревнуется с пришлой в создании новых потребностей, новых поводов для трат. Дедовские правила воздержания в бедных семействах и бережливости в богатых полностью забыты. И если еще попадаются люди со старинными навыками умеренности, живущие строго по принципу: «Маленькая добычка, да большой береж – век проживешь», то они стоят в стороне от всякой общественной жизни как нелепые реликты давно прошедших времен.

Вот в таком обществе, где неутолимая жажда денег сплела невидимую, но густую и нерасторжимую сеть долгов и займов во всевозможных размерах и самых разнообразных формах, Райка и приступила к созданию своего капитала. Людей, которым, как ей, нужно меньше, чем они имеют, можно было на пальцах перечесть; тех же, которые испытывают постоянную нужду в деньгах или потому, что у них нет на хлеб насущный, или потому, что тратят они больше, чем позволяют средства, насчитывались тысячи. Не вникая глубоко в общественные отношения и не пытаясь установить действительные связи между причинами и следствиями, она делала выводы на основании того, что видела на поверхности явлений, как обычно поступают женщины и вообще люди, поглощенные одной великой страстью, а она относилась и к тем, и к другим. Очень скоро город и все, что так или иначе окружало ее, она стала считать своим охотничьим угодьем, забыв обо всем, кроме жажды добычи.