Иван Чигринов - Плач перепелки

— Так нехай скажет он! — сделал обиженный вид Роман Семочкин и кивнул на Рахима, который с одинаковым вниманием слушал каждого, как-то по-волчьи наставляя ухо.

— Рахим твой тоже едва ли успел оглянуться хоть раз, — помогая Парфену Вершкову, отозвался наконец со своего бревна Зазыба.

Мужики захохотали.

— Рахиму, с его ростом, наверное, пришлось делать по два шага вместо твоего одного, — не переставая смеяться, сказал Силка Хрупчик.

— А что? — вскочил Роман Семочкин. — Ты не гляди, что он мал ростом. Бывает маленький, да удаленький. Вот увидите, Рахим приживется у нас. Теперь в деревне мужиков не хватает, так пускай обслуживает молодух. А там, может, еще и власть передадим ему. Походили в начальниках Чубарь да Зазыба, теперь нехай Рахим.

— А сам что, будто и не хочешь? — подмигнул Парфен Вершков.

Роман отрицательно замотал головой.

— Боязно? — усмехнулся Вершков.

— Я, сам знаешь, не очень пугливый. Да и некого, следовательно, бояться.

— Значит, тебе прямая дорога в начальники, — сказал Иван Падерин.

— Начальником я не хочу быть, — вполне серьезно сказал Роман.

— Так уж и не хочешь? — прищурившись, поглядел на него Парфен Вершков.

— И не хочу!

— А может?

— Что — может?

— Да то, что голову еще крепкую надо иметь, чтоб начальником быть.

— Ну, это мы посмотрим!

— А что смотреть? — уже явно поддразнивал Романа Парфен Вершков. — Раз считаешь, что голову хорошую имеешь, так бери в свои руки власть, зачем отдавать кому-то? Что этот Рахим тебе, брат или сват?

— Мне власть не нужна.

— Экий ты осторожный! Кажется, человек, как и все мы, а тоже кумекаешь — власти теперь искать, так все равно что петлю на шею. Потому ты и привел вот Рахима. Все же не своя шея!

От Парфеновой откровенности Роман даже глазами захлопал, ища поддержки у остальных веремейковских мужиков. Силка Хрупчик и Падерин Иван поглядывали друг на друга, и в глазах их таилась скрытая усмешка, которую трудно было заметить. Из всех только Зазыба не скрывал своего удовлетворения: Парфен говорил Роману то, что мог высказать и он, Зазыба, но тогда все выглядело бы по-другому и воспринималось бы не так категорично. Парфен выждал немного, как раз столько, чтоб не очухался Роман, потом снова начал:

— Ты вот говоришь, будто некого бояться. Но это ты своей головой думаешь так, а я своей так по-другому маракую. Да и баба моя вчера на сковородке ворожила, выходило, что наши вернутся.

Роман Семочкин молчал. Тогда спросил Иван Падерин:

— Скажи, а заместо кого ты своего Рахима ставить хочешь? Заместо Чубаря или заместо Зазыбы?

— Почему заместо Чубаря? — будто удивился Роман, — Колхоза при немцах не будет, следовательно, и должности такой не будет.

— Ага, значит, волостным? — подсказал Силка Хрупчик.

— И это еще неизвестно, — сказал Роман Семочкин. — Это как немцы сами скажут. Но могу об заклад биться, больше ни сельсовета, ни колхоза не будет!

— Много ты знаешь!

— А тут и знать нечего. Тут уже все ясно.

— Значит, у нас теперь будет командовать Рахим? — спросил Парфен Вершков.

— А чем он хуже Чубаря или Зазыбы? — уставился на Вершкова Роман.

— Так я не говорю. А если вдруг Денис возьмет да не захочет отдать Рахиму власть?

— Ну, об этом, допустим, спрашивать у него не будут. Теперь орден Зазыбин не играет.

Вершков взглянул на Зазыбу.

— Роман, видать, продумал все.

— Еще бы, — засмеялся Иван Падерин. — Времени ведь хватало, пока где-то на чердаке прятался!

— Вот только поздно, — сказал вдруг Парфен Вершков.

— И правда, никак поздно, — засуетился Силка Хрупчик. — Пора домой идти, а то мы что-то сегодня разболтались.

— Я не про это, — удержал его Парфен Вершков, — я полагаю, что Роман с Рахимом, наверное, уже опоздали. Браво-Животовский опередил их. Еще на рассвете в Бабиновичи пошел. Может, как раз с немцами договаривается там.

— Так и Браво-Животовский в Веремейках? — удивился Силка Хрупчик.

— А ты думал, один я? — обрадовался Роман.

— Ну-у-у, — развел руками Силка.

— Они с Романом с одного насеста слетели, — засмеялся Иван Падерин.

— Все мы тут, следовательно, с одного шестка, — возразил Роман Семочкин, — это, может, только Зазыба с другого.

— Однако ж Браво-Животовский! — как бы в восторге сказал Иван Падерин.

— Не надо было так долго сидеть Роману, — сказал тем временем Парфен Вершков. — Теперь не быть Рахиму начальником у нас. Все Браво-Животовскому немцы отдадут.

Между тем кто-то из подростков подсказал вдруг: