Ильяс Есенберлин - Хан Кене

Так просто было это сказано, что Иосиф Гербрут вздрогнул. Он знал, что у этого человека слова не расходятся с делом. И еще подумал ссыльный польский поэт, что если на беспощадные стальные клинки были похожи Чингисхан или Хромой Тимур, то нынешний потомок их напоминает обломок клинка, закаленный в человеческой крови. Неужели через столько веков проявляется злая наследственность? В том, что Кенесары теперь не моргнув глазом потопит в крови непокорные аулы, можно было не сомневаться…

Так и получилось. За время мятежа, по статистике царского правительства, Кенесары было разграблено и сожжено сто семьдесят пять аулов и убито свыше пятисот мирных жителей. Почти все эти грабежи и убийства приходятся на последние годы его жизни…

Иосиф Гербрут решил подойти с другой стороны:

— Но если вы совершите набег на аулы Алтынбая, то возможны любые меры в отместку. Не забывайте, что Кунимжан с двумя вашими детьми находится у них. Когда прольется кровь в ауле Алтынбая…

Кенесары сделал отметающий жест рукой:

— Ты хочешь сказать, что Аршабок и Обрыч убьют мою жену и сыновей?.. — Он назвал Горчакова и Обручева с казахским выговором. — Нет, они не сделают этого… А если бы даже и сделали, то у нас ведь тоже есть их пленные. К тому же они не очень грустят, когда мы воюем друг с другом. Ну, а в случае чего, то пусть…

— Что пусть?

Иосиф Гербрут не понял вначале, о чем говорил Кенесары. А когда понял, то ему все стало ясно. Он вспомнил, как три года назад этот человек испытывал мужество своего маленького сына Сыздыка. Так когда-то испытывали его самого. Сейчас он в необыкновенной гордыне своей превратился в холодный камень и похоронил в душе себя, своих близких и все вокруг…

Кенесары словно бы прочитал его мысли:

— Скорбь и печали путают мысли человека, лишают их чистоты. Поэтому следует вырвать их из сердца вместе с мясом. Даже жалкий скорпион находит в себе мужество поразить себя собственным ядом!

И все же Иосиф Гербрут решился уговорить его:

— Ходят слухи, что Кунимжан-ханум с детьми перевезли из Омска в Оренбург. Не написать ли письмо на имя военного губернатора с предложением обменять ее на пленных офицеров?

Кенесары наконец повернул к нему голову.

— Попробуем… — сказал он безразличным голосом. — У нас находится около двадцати пленных офицеров, в том числе барон Уйлер и есаул. Пусть отпустят в обмен тридцать пять человек из моего аула вместе с Кунимжан и детьми. Так и напиши!.. И еще напиши, Жусуп…

— Что еще, Кенеке?

— Напиши, что с момента приезда Обрыча наши отношения с Оренбургом совсем испортились… Хоть они и не тревожат нас, но омские отряды приходят в наши аулы не без их ведома. А когда окончательно уберут Генса, то и Оренбург вплотную примется за нас. Напишем самому Обрычу, попытаем счастья в последний раз…

Иосиф Гербрут с готовностью вытащил из-за обшлага тетрадь:

— Что же писать Обрычу?

— Вот так и пиши… «Два года назад военный губернатор Перовский и генерал Генс от высочайшего имени объявили нам манифест об амнистии, простив все наши прегрешения. С тех пор мы прекратили всяческое сопротивление белому царю… Нынешнего года двадцать первого числа месяца наурыз — марта, когда мы со своими людьми находились на охоте, военный отряд из Омска под командой есаула Сотникова совершил набег на наш аул, забрал весь скот и имущество наше, а также захватил в плен нашу жену Кунимжан с двумя малолетними детьми. Это убедило нас, что нам нечего ждать милости от царских начальников, и поэтому отныне мы уповаем лишь на Бога!..» Напиши только так, чтобы они не подумав, что мы очень уж просим их. Однако сделай намек, что есть у нас еще надежда наладить мирные отношения…

— Я стараюсь так написать…

— Если же нет!.. — Побледневший снова Кенесары сжал руку в кулак.

— Возможно, что все еще уладится…

— Кроме того, напиши письма всем биям, которые виляют хвостом. Я назову тебе их… Прежде всего вождем рода назар — аксакалам Байтуре и Каракушику…

— Что же написать им?

— Пусть признают меня ханом!.. Несмотря на старые обиды, стану опорой для них. Но если не будут повиноваться… Напиши, что тридцать лет буду ждать их ответа, но следующие тридцать лет буду мстить!.. И биям рода жаппас напиши такое же письмо!..

— Напишу…

Иосиф Гербрут понял, что бесполезно говорить о чем-либо сейчас с этим человеком.

Послышался хруст песка от чьих-то шагов. К ним спешил Таймас:

— Кенеке, прибыл нарочный из Оренбурга. От ваших детей…