Иван Фирсов - Спиридов был — Нептун

Во время одного из галсов «Нептуна» матрос вдруг крикнул:

— На весте два паруса!

Через минуту-другую Бредаль стал на шканцах с подзорной трубой. Спустя полчаса все прояснилось.

— Англичане пожаловали! — опуская трубу, почесал затылок капитан, вскинул голову на паруса, начал командовать: — Шкоты и магерман стянуть! Булинь слева потрави! К пава-аро-оту!

Через три часа «Нептун» был на кронштадтском рейде, подошел на четверть кабельтова [14]к 66-пушечной «Святой Екатерине» и лег в дрейф. Бредаль, увидев вышедшего на палубу Апраксина, прокричал в рупор:

— На весте в семи милях два аглицких фрегата!

Апраксин поманил командира:

— Крикни Бредалю, все понято, пускай отходит к зюйду.

«Нептун», подбирая и обтягивая снасти, наполнил паруса, увалился под ветер, отошел в сторону.

Апраксин, перейдя на другой борт, без подзорной трубы рассматривал белевшие на солнце паруса англичан. Подумал немного и, хитро прищурившись, показал командиру:

— Зришь британцев? Подпусти на двадцать-тридцать кабельтов и дай одним деком бортовой залп, холостыми.

Спустя полчаса борт «Святой Екатерины» сверкнул огнем, окутался голубовато-дымчатыми клубами. Дым еще не рассеялся, а сигнальный матрос озорно прокричал с марса [15]:

— Корабли на весте ворочают на обратный галс!

— То-то, — усмехнулся Апраксин, — пошли, командир, обедать. Да изволь мне шлюпку изготовить, пойду в Петергоф к матушке-государыне.

На берегу в Петергофе Апраксина встречал встревоженный Меншиков, рядом с ним с вытянутой физиономией стоял новоиспеченный вице-канцлер Андрей Остерман.

— Что за пальба в Кронштадте, генерал-адмирал? — не скрывая беспокойства, первым делом начал разговор Меншиков.

«А ты, однако, трусоватым ныне сделался. Трясешься за мошну свою, — зло подумал Апраксин, поглядывая на шагавшего рядом с князем Остермана. — И немца, шельму, себе в подручные подобрал по делам иноземным».

— Наше дело, Александр Данилыч, аглицких отваживать, а ты сам ведаешь, они лавируют на ветре исправно, но коли порохом запахнет, на рожон не лезут.

Меншиков приободрился, переглянулся с Остерманом.

— Верно подметил, Федор Матвеич. Днями из Лондона депеша приспела. Король Георг поясняет свои намерения.

— Ну, мы-то его хитрости все ведаем, потому для острастки холостыми отпугнули.

Императрица, приветливо поздоровавшись, протянула бумагу:

— Читай, Федор Матвеевич, аглицкий король нам отписал.

Король сообщал, что его флот прислан «не ради какой ссоры или несоюзства, а только из желания сохранить мир, а то, мол, опасаемся, не есть ли угроза от российского флота».

— Поделом ему, государыня, — возвращая депешу, высказался Апраксин. — Слава Богу, сии заморские гости незваные помнят еще поступь создателя и благодетеля нашего. Пускай страшатся. — Апраксин помолчал, видимо перебирая в памяти минувшие годы. — Да токмо нам с ними ныне не след в распрю вступаться. Не готовы наши эскадры к такому делу. Ежели бы ихов король ведал про худое состояние наше досконально, глядишь и разговаривал бы по-иному...

Рождество 1727 года привнесло изменения в жизнь Григория Спиридова. На пятую кампанию его определили в гардемаринскую роту.

Собственно морской кампании на Балтике в наступившем году не предвиделось. Казна опять не отпускала денег флоту.

Сообразуясь с таким положением, бригадир, гвардейский офицер, внушал Григорию:

— Нынче практика на кораблях не состоится, но тебе и товарищам твоим озаботиться надобно предстоящей экзаменовкой, ежели гардемаринское звание заполучить желаете...

У иных людей, далеких от флотской жизни, упоминание о гардемаринах вызывает видение образов молодых людей, обычно благородных повес, втянутых в придворные интриги, несущихся на взмыленных лошадях с любовными посланиями вельможных дам, сражающихся на шпагах за честь своих возлюбленных...

Дилетантам неведомо, что в ту пору воинское звание гардемарина надо было заслужить годами упорного труда, изучением весьма сложных предметов и, наконец, показать в многолетних кампаниях на кораблях отменную морскую выучку.

Одно перечисление регламента обязательных дисциплин, установленных указом Петра I, вызывало головокружение. Начинали с арифметики, геометрии с алгеброй, тригонометрии. Далее следовали морские науки — навигация плоская, меркаторская, круглая, астрономия, география, геодезия, артиллерия, фортификация, черчение, корабельное строение и многое другое. Напоследок преподавали рапирную науку и экзерциции солдатские с мушкетами. Как-никак, морской офицер должен уметь вести матросов на абордаж. Так что забот и волнений у будущих офицеров хватало. А без звания гардемарина невозможно было получить первый офицерский чин, мичмана...