Вера Хенриксен - Святой конунг

И она думала о том, как воспримет все это Кальв, когда вернется домой; это будет для него тяжело, тем более, что у него много своих трудностей.

Кальв постоянно присутствовал в ее мыслях; и она думала о том, что ей следует сказать и что сделать, когда он вернется, чтобы убедить его в Божьей милости.

Но теперь она меньше, чем когда-либо, была расположена убеждать его в этом; ей было стыдно оттого, что она пыталась отвратить Тронда от его призвания, соблазняя властью и славой. И в то же время она испытывала горечь оттого, что он не желал слушать ее.

Она понимала, что в ее отношении к Богу была фальшь; фальшь была в ее отношении к королю Харальду и Кальву, присягнувшему королю на верность; но больше всего фальши было в ее отношении к Тронду. Ей казалось, что она обнаружила какую-то пропасть в самой себе. И ей было стыдно оттого, что Тронд это тоже видел.

В день летнего солнцеворота корабль Кальва вернулся в Эгга. Дозорный тихо вошел и сказал, что видит корабль.

— На корабле разбита палатка, — сказал он.

Сигрид не ответила. Она знала, что это означает. И она послала за Трондом, который был в церкви.

И они вместе спустились вниз, чтобы встретить корабль.

Сигрид казалось, что она идет, как во сне. Сотни раз она ходила этим путем. Но теперь все плыло у нее перед глазами, теперь она думала только о том, что спускается на пристань, чтобы увидеть труп.

Когда они подошли, корабль уже причалил, и на пристани стоял гроб. Не отрывая от него глаз, она думала о том, кто в нем лежал.

Она пыталась утешить себя мыслью о том, что он обрел теперь Бога. Но она с безграничным ужасом осознавала, что Кальв наверняка не обрел ни мира, ни спасения души.

При мысли об этом у нее темнело в глазах, и она вдруг почувствовала, что должна увидеть его, должна рассмотреть его застывшие в момент смерти черты: нет ли в них хоть проблеска надежды.

Она не отдавала себе отчета в том, что делает: опустилась перед гробом на колени, хотела сорвать замки…

Но тут она почувствовала, как кто-то с силой взял ее за плечи; это был Тронд.

— Мама, не делай этого! — воскликнул он.

И тут она услышала еще один знакомый голос, но не могла понять, кто это говорит:

— Сигрид, ради Бога, он погиб более двух недель назад!

Она отчаянно сопротивлялась, когда оба они оттаскивали ее в сторону, а потом видела, словно в тумане, как мужчины подняли гроб и понесли его на вершину холма.

Она почувствовала крепкие руки Тронда, поднимавшие ее с земли, а потом ведущего ее той же тропинкой к дому.

С другой стороны от нее тоже кто-то шел; медленно повернувшись, она увидела, что это Финн Арнисон.

Она не знала, как добралась до дома. Она видела только гроб, который несли впереди них; один из мужчин споткнулся, и она услышала, как труп Кальва глухо ударился о стенку. Она задрожала.

Они пришли во двор; она видела вокруг себя серьезные, печальные лица людей, обращенные к ней.

Ей казалось, что все эти взгляды проникают в нее, требуя от нее, чтобы она держалась, держалась стойко.

Это была ее дворня, ее люди; они имели право ожидать от нее, чтобы она вела себя достойно: как дочь и вдова хёвдинга. Они ждали от нее распоряжений.

Она глубоко, прерывисто вздохнула, все еще опираясь на руку Тронда. Но, вздохнув еще, она почувствовала себя увереннее; в конце концов она отпустила руку сына, выпрямилась и произнесла ясным голосом:

— Завесьте стены коврами в новом зале! — сказала она служанкам и, повернувшись к Харальду Гуттормссону, сказала: — Внесите гроб и разошлите весть по всей округе, что в течение трех дней в Эгга будет справляться тризна.

В тот же вечер Кальв был похоронен на церковном кладбище в Эгга. Он лежал у восточной стены церкви, как это и подобало лендману.

Но сразу после похорон Финн Арнисон отозвал в сторону Сигрид и Тронда.

— Кальв погиб в результате измены, — сказал он. — Харальд послал его на берег с небольшим количеством людей, обещая вскоре придти на помощь. Но сам оставался на борту корабля до тех пор, пока не уверился в том, что Кальв погиб. И только тогда он высадился на берег и обратил датчан в бегство.

Сигрид окаменела.

— В результате измены… — медленно повторила она, с трудом сдерживая себя. — Ты думаешь, он сам это понял?

— Я не знаю, — ответил Финн. — Почему ты об этом спрашиваешь?

Но вместо ответа она снова спросила:

— Как он выглядел, когда его нашли?

— Ты имеешь в виду раны?

— Нет, — ответила она. — Я имею в виду выражение его лица.