Андрей Серба - Убийцы для императора

— Как быстро идет переправа? Сколько времени потребуется шведам, дабы перебросить на наш берег весь корпус и обоз?

Яблонский неопределенно пожал плечами.

— Того не знаю, ваше сиятельство. Солдаты переправляются быстро, а вот мосты… Ненадежны они, ох как ненадежны! На скорую руку строили их шведы; торопились. Покуда телеги идут с интервалами — все хорошо, а стоит пустить их сплошным потоком — мосты того гляди развалятся. Сдается мне, что обоз надолго задержит генерала.

Глаза князя повеселели, он довольно потер руки.

— Поспешишь — людей насмешишь. Но хитер генерал, ничего не скажешь. Мы собрались встречать его между Шкловом и Копысью, а он прыгнул от нас к самой Орше. Как нутром беду чуял…

— Все шведы от усталости еле на ногах держатся, а на коней даже смотреть страшно, — снова заговорил Яблонский. — Если по ним сейчас ударить — ни один не уйдет.

— Сколько их? — уже почти весело спросил Меншиков.

— Не считал, ваше сиятельство. Шведы начали переправу после полудня, и той же ночью я, как верный друг России и покорный слуга их величества царя Петра, поспешил к вам.

— Молодец, шляхтич, — хлопнул Яблонского по плечу Александр Данилович. — Обещаю, что государь по достоинству оценит твою службу.

Князь поманил к себе стоявшего у двери драгунского полковника.

— Ты докладывал, что разъезды имели стычки со шведами под Оршей и Копысыо. А переправ они не узрели?

— Нет, ваше сиятельство. Шведы пытались на лодках и плотах перебраться на наш берег, но драгуны из мушкетов отогнали их обратно. А вот насчет переправы никто из них мне даже не заикался.

— А что доносят твои казачки? — обратился Меншиков к Голоте.

— Видели неприятельскую кавалерию по всему берегу от Копыси до Орши. Но мостов або переправы не приметил никто.

— И немудрено, — заметил князь. — Генерал Левенгаупт бежал от нас к Орше не для того, чтобы позволить любоваться своей переправой. Но ничего, господа шведы, у нас тоже ноги и прыть имеются.

Александр Данилович вытер вспотевший от волнения лоб платком, швырнул его на стол. Глянул попеременно на Голоту и драгунского полковника.

— Сию же минуту выслать разведку в место, что указал нам господин шляхтич. Немедля поднять войска и трубить поход. Я хочу пожаловать к генералу Левенгаупту раньше, чем он успеет перебросить весь корпус на ваш берег.

Тревожа предрассветную тишину конским ржанием и стуком копыт, разбрызгивая грязь и стряхивая снег с нависших над дорогой ветвей, по лесу мчался десяток всадников. Почти все в казачьих кунтушах и шапках, с саблями на поясах, с заряженными мушкетами поперек седел. И лишь один был безоружен, одежда и блеск рыбьей чешуи на сапогах и полах селянской свиты выдавали в нем рыбака. От потных лошадиных боков валил пар, с морд падали на землю желтоватые хлопья пены, но всадники, безжалостно нахлестывая скакунов плетьми, не сбавляли скорости.

Вот дорога сделала поворот, полезла на косогор. И тотчас сбоку, из-за припорошенных снегом кустов, раздался резкий повелительный окрик.

— Стой! Пароль!

— Сердюки! — крикнул бунчужный, скакавший впереди маленького отряда. — Гони коней!

Заглушая его слова, из-за кустов грянул залп, и трое скачущих повалились с седел. Остальные продолжали мчаться вперед. На полном скаку они вынеслись на вершину косогора и натянули поводья: внизу, перекрывая дорогу, стояла группа конных с наведенными на них мушкетами.

— В лес, хлопцы, в лес! — скомандовал бунчужный, первым направляя коня в придорожные кусты.

Но выстрелы затрещали одновременно спереди и сзади, и его лошадь, громко заржав, поднялась на, дыбы и стала медленно заваливаться на бок. Успев соскочить на землю до ее падения, бунчужный выхватил из-за пояса пистолеты, взвел курки и огляделся по сторонам. Двое его спутников неподвижно лежали на земле, все лошади отряда были ранены или убиты. Оставшиеся в живых казаки, спешившись, стояли за деревьями с мушкетами в руках. Сердюки, оставив лошадей коноводам, растянулись широкой цепью и окружали их с трех сторон, прижимая к глубокому, заросшему орешником оврагу, что начинался в нескольких шагах за спинами попавших в ловушку всадников. Среди сердюков виднелись и шведские солдаты. Пригнувшись, бунчужный метнулся к соседнему дереву, за которым укрылся рыбак.

— До Днепра далече? — спросил казак

— Версты три.

— Отсюда по бездорожью к своем челну выйти сможешь?

— Хоть с завязанными очами.

— Коли так — катись в овраг и уноси швыдче ноги, а сердюков мы придержим. На том берегу шукай казаков, щоб доставили тебя к сотнику Злови-Витру або самому батьке Голоте. Скажешь, что прислал бунчужный Данило, и передашь все, что знаешь о ворогах. Прощевай, друже, и гладкой тебе дорожки…