Андрей Серба - Заговор против Ольги

— Ты не так поняла меня. Не Русь обратится к Византии, а ты, мать и христианка, попросишь убежища для сына у патриарха. Этим ты спасешь для себя единственного ребенка, а для Русской земли — ее законного великого князя. Я, скромный слуга божий, не знаком с императором Нового Рима, но знаю патриарха, нашего первосвященника. Я сам поведаю ему о твоей беде и присовокуплю собственный голос к твоей просьбе. Патриарх — отец всех христиан, своих детей, он поможет и нам.

Григорий сделал паузу, облизал кончиком языка губы. Его глаза, как два острых буравчика, впились в лицо Ольги.

— Думай, дочь моя, но помни, что жизнь и дальнейшая судьба княжича в твоих руках. То, что сейчас решишь, может навсегда погубить или спасти Святослава.

— Согласна с тобой, святой отец, — решительно произнесла Ольга. — Но что я должна сделать, дабы патриарх внял моей просьбе?

— Не тревожься об этом, я все беру на себя, — ответил Григорий. — Тебе надобно сделать лишь одно — крестить сына. Первый среди христиан не может приютить у себя язычника.

От изумления Ольга даже привстала с сиденья кресла, лицо ее пылало.

— Крестить? Вселить Христа в душу будущего великого князя Руси? Кто позволит мне это, святой отец?

— Мы совершим обряд тайно, и о крещении будет известно только двоим: тебе и мне.

Ольга задумалась. Ее пальцы, лежавшие на подлокотниках кресла, заметно дрожали.

— Да будет по-твоему, святой отец. Для спасения жизни сына я готова на все! Пускай не только я, но и сам Христос станет ему защитой.

Григорий почувствовал, как вначале от волнения, а теперь от радости у него вспотели ладони. Поп и не предполагал, что ему удастся так быстро и легко сломить сопротивление Ольги, навязать ей свою волю. Значит, не напрасно велел он служке вогнать стрелу над головой княжича Святослава — это принесло желанные плоды. Побежденная страхом, киевская княгиня теперь целиком в его власти. Главное сейчас — не дать ей времени прийти в себя, избавиться от ощущения притаившейся рядом опасности, изменить принятое только что решение.

— Дочь моя, надобно торопиться. Мы не знаем замыслов врагов, и чем скорее княжич очутится в безопасности, тем быстрее ты обретешь покой души.

— Ты прав, святой отец, — с непривычной для Григория покорностью сказала Ольга. — Назови время свершения обряда.

— Мы покрестим княжича сегодня ночью. Жди меня…

Григорий пришел в шатер Ольги незадолго до полуночи. Молчаливый служка в монашеском одеянии принес под полой и расставил по местам все необходимое для крещения, после чего бесшумно исчез за пологом шатра. Григорий собственноручно налил в купель воды, глянул на Ольгу.

— Приступим, дочь моя?

Ольга не успела ответить. У входа в шатер раздались тяжелые шаги, и на пороге появились воеводы Ратибор, Асмус, Свенельд.

— Прости, великая княгиня, что беспокоим, — сказал Ратибор. — Но проверяли стражу и увидели, как из твоего шатра скользнула тень. Потому и решили узнать, все ли у тебя спокойно.

Глаза воеводы скользнули по шатру, наткнулись на купель. Затем он увидел на столе кропило, большой крест, каравай хлеба, стоявшую возле них корчагу с водой. Ратибор перевел взгляд на дремлющего в кресле княжича Святослава в ослепительно белой рубахе, на застывшего подле него священника с Евангелием в руках. Лицо воеводы нахмурилось.

— Что замыслил, ромей? — грозно спросил он, шагнув к Григорию. — Что делаешь у великой княгини ночью? Зачем тебе княжич и все это? — кивнул воевода на стол с христианскими регалиями.

Священник выпрямился перед Ратибором во весь рост, взял со стола крест-распятие и выставил его перед собой, словно щит.

— Прочь, язычник! Не мешай творить святой обряд!

— Святой обряд? — Воевода сделал шаг назад, выхватил из ножен меч. — Ты хочешь, ромей, вынуть из княжича душу воина-русича? Задумал превратить его в раба, слабого телом и духом Христа, бога женщин? Умри за это!

Ратибор занес над Григорием клинок, но Асмус успел перехватить его руку. Сильным рывком Ратибор освободил ее, но между ним и священником уже стояла великая княгиня. И меч русича опустился.

— Великая княгиня, не гневись, что едва было не пролил кровь в твоем шатре. Но Русь не позволит отнять у нее великого князя! Твоя верная дружина не допустит глума над верой наших пращуров! Княжич Святослав принадлежит Руси и ее людям, а русичи не верят и не признают Христа, чужого, неведомого им ромейского бога.

— Довольно, воевода, — устало произнесла Ольга. — Священник должен был крестить княжича по моей воле, и я теперь жалею об этом решении. — Она подошла к креслу, опустилась в него, махнула рукой Григорию. — Иди отдыхать, святой отец. Асмус и Свенельд, проводите его.