Ирина Звонок-Сантандер - Ночи Калигулы. Падение в бездну

Зрители зашумели с восторженным ужасом. Тетриний догадался: из клетки, припрятанной под сценой, выбрался медведь. Животное, некормленное и разозлённое уколами копья, остановилось и принюхалось. Из ран, оставленных гвоздями, текла кровь. Медведь, криво ставя лохматые лапы, двинулся на запах, сладкий для него.

Под завывание толпы медведь рвал тело Тетриния. Окровавленные куски падали на сцену, залитую кровью. Квириты, затаив дыхание, вытягивали шеи и приподнимались на месте: чтобы не пропустить последнего дыхания несчастного. И никто не пожалел его. Наоборот, смерть Тетриния считалась поучительной: другим неповадно будет заниматься грабежом!

Представление подошло к концу. Десять служителей совместными усилиями загнали медведя обратно в клетку. Гай зевнул. Когда такие зрелища становятся обыденными — начинают приедаться.

— Тебе не понравилось? — спросила Цезония.

— Скучно, — ответил Гай.

Тень на солнечных часах переползла через полуденную отметину. Подошло время обеда. Зрители не покидали амфитеатр: пока сбегаешь в соседнюю таверну — свободное место займут другие. Оставалось или голодать до вечера, или надеяться на щедрость императора.

Гай велел бросать в толпу печенье и жареных куриц, намереваясь этим вернуть народную любовь, подупавшую в последний год. Он улыбнулся, глядя, как жадно плебеи вырывают еду из рук друг у друга.

— Пообедаем на виду у плебса или вернёмся во дворец? — Цезония с нескрываемым презрением смотрела на куриц. Супруге императора эта снедь казалась недостаточно изысканной.

— Нет аппетита, — поморщился Гай. — Вчерашний ужин до сих пор отягощает мой желудок.

— Вернёмся, — настаивала она. — Не хочу, чтобы чернь разглядывала меня, когда я ем.

— Не хочу! — хмуро ответил Калигула. — Если ты очень проголодалась — я велю подать тебе одну из этих куриц!

Цезония благоразумно промолчала.

Кассий Херея, придавая лицу рассеянное выражение, прислушивался к беседе императорской четы. «Во что бы то ни стало нужно выманить Калигулу из многолюдного амфитеатра», — решил он.

— Гай Цезарь, позволь обратиться! — Херея, не сгибая в коленях ноги, подошёл к императору и остановился позади кресла.

— Говори, — вяло кивнул Гай.

— Только что доставили известие из Остии. Агриппа Иудейский приплыл из своих владений.

— Мой друг Агриппа! — обрадовался Калигула. — Мне так недоставало его! Он прибыл вовремя. Вечером мы вместе посмотрим египетскую мистерию. Один молодой жрец согласен оскопить себя в честь Изиды…

Цезония улыбнулась порочно и сладострастно. Гаю нравилась такая улыбка. Перестав сердиться, он привлёк её к себе и поцеловал в уголок губ.

— Ты голодна? — ласково спросил он. — Иди во дворец и пообедай, а я тем временем разыщу Агриппу. Увидимся, когда представление продолжится.

Гай вышел из амфитеатра в сопровождении дяди Клавдия и Марка Виниция. Кассий Херея, Корнелий Сабин и два десятка преторианцев последовали за императором.

Калигула шёл по узкому переходу, соединявшему амфитеатр с многочисленными зданиями и постройками, который составляли Палатинский дворец. Дядя Клавдий, запыхавшись и зажав в руке недоеденное печенье, спешил за ним. Его полное лицо с длинным носом и выступающим подбородком выглядывало из-за правого плеча Гая. Слева шёл Марк Виниций, нахмуренный и сосредоточенный.

Они прошли небольшой квадратный двор. Мальчики, прибывшие на днях из Азии, готовились к выступлению. Они старательно разучивали гимн, призванный показать, как чтут императора жители восточных провинций. Младшие, десятилетние, вдохновенно пели. Мальчики постарше, двенадцати и тринадцати лет, исподтишка разглядывали позеленевшую статую нимфы, украшающую фонтан.

Гай остановился около мальчиков, одобрительно качая головой в такт пению. Потрепал по щеке одного из них, смуглого и кудрявого. Спросил спутников в напускном раздумии:

— Может, завести спинтриев, подобно Тиберию?

И рассмеялся, заметив, как глупо вытянулось лицо Клавдия.

Четыре патриция ждали императора в перистиле, около тонких коринфских колонн. Желали просить его о милости, о доходном месте или о решении преторского суда в их пользу. Гай узнал сенатора Аспрената. Старый льстец не успел переодеться. Его тога все ещё была испачкана кровью фламинго.

«Какое испуганное у него лицо!» — мимолётно подумал Гай, проходя мимо и углубляясь в очередной переход.

Патриции устремились следом за цезарем, на ходу выкрикивая прошения. Преторианцы грубо оттеснили их. Гай услышал за спиной неповторимый голос Кассия Хереи: