Павел Басинский - Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой

Все это более поздние записи, но их так много! Отец в последние годы жизни нередко находился в невменяемом и буйном состоянии и был источником страха для детей. Лиза, в общем, не винила его, считая, что он сам стал жертвой своей легкомысленности. “Несчастный! Нет у меня в сердце негодования против тебя. Ведь он «не ведал, что творил»”.

Но и отделаться от обиды, что она сама стала жертвой жертвы этого легкомыслия, девушка тоже не могла. Ей-то за что?! Отец, по крайней мере, получил свое удовольствие!

И вот в возрасте 17–18 лет Лиза Дьяконова приходит к двум объяснениям этого случая. Первое — по-своему красивое и символическое.

В нашем роду сохранилась вот какая легенда. Это было очень давно. Один из прадедов как-то много задолжал и не хотел расплачиваться с кредиторами. А в старину векселей не давали, верили на слово. Вот он и придумал, чтобы не платить, отречься от своих долгов, показать под присягой, что у него их никогда не было. А так как все нерехтяне знали, что он много должен, то удивлялись, как он решается дать ложную присягу. И священники это знали, но думали, что он все-таки опомнится, ведь присягой не шутят.

Повели его присягать на гору, за Нерехту, в присутствии массы народа. Он, не смущаясь, стал присягать, но в эту минуту над его головою разверзлось небо, и среди молнии голос произнес: “Анафема, анафема!..” С тех пор, говорят, род был проклят, а потому его теперь и преследуют несчастья.

Я горько плакала, впервые услышав этот рассказ, но и теперь отчасти верю ему. Такие легенды помимо ужаса имеют тайную прелесть: есть что-то действительно увлекающее и страшное в них. Грозный фатум обращается в Божие предопределение, и вера в судьбу как бы оправдывается указанием свыше.

Но рано узнала она и о другой причине своего проклятия. Не по годам развитая ярославская гимназистка объяснила Лизаньке значение слов “изнасиловать”, “проституция” и “дом терпимости”. “Так вот в чем состоит любовь, так воспеваемая поэтами! — с ужасом пишет она в дневнике. — Ведь после того, что я узнала, любовь — самое низкое чувство, если так его понимают… Неужели Бог так устроил мир, что иначе не может продолжаться род человеческий?.. У меня теперь точно глаза открылись. Бог все премудро устроил, но из этого люди сумели сделать величайший, безобразнейший из грехов. Он справедливо наказывает таких людей страшными болезнями, и болезней этих не надо лечить, это наказание…”

Это написано в мае 1891 года. В этот же год появилась “Крейцерова соната” Толстого. Запрещенная цензурой, она ходила в списках. “Тетрадку” с переписанной от руки повестью дал Лизе прочитать один знакомый, которого она шифрует под буквами П. П.

Неужели это не сон, и “Крейцерова соната” в моих руках? Ах, как весело! Снова начинаю верить в свою счастливую звезду. Звездочка! свети мне чаще и ярче, свети так, как светила сегодня, будь умница… Как хорошо! И какой я наклею нос моей почтенной наставнице! “Не читайте, Лиза, этого произведения, если даже оно и попадется вам в руки”. Я делаю как раз наоборот… У знакомого адвоката заговорили, между прочим, о “Крейцеровой сонате”, и я призналась, что мне и думать нечего ее прочесть… П. П. засмеялся: “Да вот, она у меня, не хотите ли посмотреть?” Я удивилась, едва скрыв свое смущение. Хоть бы “посмотреть” — и то хорошо. Принес. Я осторожно полистала; вероятно, на моем лице изображалась смесь удивления и почтения, которое я чувствую ко всем произведениям Толстого. Заметив это, кругом засмеялись. Шутя, я уверяла всех, что буду помнить, по крайней мере, как держала в руках эту тетрадку… Вдруг, к моему великому удивлению, П. П. предложил мне дать ее прочесть. Я обрадовалась и на вопросы — не узнает ли мама — сказала, что никто ничего не узнает. “Мы с вами вступаем в заговор”, — смеясь, заметил адвокат.

Эта сцена, написанная с восхитительным простодушием, — готовое начало для еще одного рассказа Бунина о совращении гимназистки “старым сатиром”. Но один из лучших рассказов — “Легкое дыхание” — он напишет под впечатлением от фотографии совсем другой девушки. Дневник Дьяконовой не попадет в поле внимания Бунина. И это правильно. Дьяконова не была его героиней.

Настоящий смысл “Крейцеровой сонаты” Лиза не сразу поймет, а когда поймет, она окажет на нее такое сильное влияние, что фактически определит всю ее будущую жизнь. Но пока, “вследствие моего полного незнакомства с отношениями мужчин и женщин, незнания жизни, каких-то страшных пороков и болезней, на меня «Крейцерова соната» не произвела чрезвычайно сильного впечатления”.