Нина Молева - Ошибка канцлера

Можно ли любить этого принца? Право, не знаю. Он слабохарактерен, нервен, капризен, способен до хрипоты спорить о мелочах, не обращая внимания на суть разговора.

В его манере держаться чувствуется неуверенность человека, от рождения находившегося в зависимости от других и исподтишка ненавидевшего эту зависимость. Принц решительно ни в чем не умеет настоять на своем и после первой, подчас довольно острой вспышки гнева впадает в долгую подавленность и безразличие. Иногда он просто жалок, иногда вызывает сочувствие.

Но свадьба будущих родителей наследника российского престола – всего лишь одно из многих, немаловажных для жизни здешнего двора событий. Первым по своему значению стало, конечно, утверждение положения фаворита. Смерть престарелого герцога Фердинанда, опекуна покойного супруга императрицы, открыла возможность наступления на курляндскую корону, чем Бирон не замедлил воспользоваться. Фаворит прекрасно понимал, что курляндское дворянство никогда не поддержит его кандидатуру, поэтому в готовность были приведены русские войска, перед лицом которых курляндцы достаточно мирно восприняли провозглашение Бирона их правителем. Бирон рисковал многим, но по крайней мере приобрел определенную независимость от императрицы, в чем он с течением времени испытывает все большую нужду, и герцогский титул. Счастью его семейства нет границ, а уродливая, рябая герцогиня появляется теперь при дворе не иначе как в полном смысле слова залитая алмазами. Злые языки утверждают, что она имеет их на два миллиона рублей и добрую половину надевает на себя, затмевая даже императрицу. Бирон загодя послал архитектора Растрелли строить себе дворец в Курляндии. Сделать же решительный шаг ему помогли два важных для русского правительства обстоятельства. Русские войска далеко продвинулись в южных степях и взяли Перекоп при переходе в Крым. Императрица же, по подсказке Бирона, издала манифест, которым срок дворянской службы сокращен до двадцати пяти лет.

Провозглашение Бирона герцогом Курляндским совпало со смертью преосвященного Феофана Прокоповича. Этот удивительный священнослужитель умел быть угодным и нужным всем сменявшимся на престоле правителям, начиная с Петра I, хотя их вкусы и политика не имели между собой ничего общего. Феофан короновал, а затем соборовал Петра II, в чем многие усматривали дурную примету. Об этом предупреждали императрицу Анну, советуя воспользоваться услугами другого священника. Крайне суеверная, Анна на этот раз оказалась неустрашимой: именно Феофан короновал ее императрицей – плата за предательство, которое преосвященный совершил в отношении дворян, пытавшихся ограничить царское самовластие.

Не знаю, сколько в этом правды, но ходят слухи, будто преосвященный Феофан был главным помощником этого ужасного Ушакова в делах тайного сыска. Он направлял ход следствия по большинству дел и определял вопросы, которые потом задавал Ушаков, прибегая для получения нужных ответов к самым изощренным видам пыток и истязаний. Именно Феофану были обязаны пятью годами одиночного заключения в Петропавловской крепости и бесконечными допросами художник Никитин, о котором я тебе писала, и члены его факции. Теперь со смертью преосвященного художник по крайней мере избавлен от этой пытки – после наказания кнутом он сослан на всю жизнь в Сибирь. Говорят, Ушаков обещал Никитину смягчение условий следствия и наказания, если он напишет его портрет, но художник будто бы отказался. Впрочем, как представить себе служение музам в стенах тюремной камеры!

Одновременно с окончанием дела Никитиных последовало прощение отца Бестужева. Он освобожден из ссылки и получил разрешение жить в Москве или в своих деревнях. Это не оправдание, но плата за верную службу сыновей Бестужева, как прямо и сказано в царском указе. Я снова вынуждена обратиться к области слухов, но мне довелось слышать, будто немилость Бестужева была вызвана также ловкими интригами преосвященного Феофана, который поддерживал неприязнь императрицы к старику. Такой вариант, нет сомнения, возможен. Но действия Феофана вполне могли служить интересам и выгоде фаворита. Преосвященный как никто другой умел быть полезным нужным людям, а с Бироном, по наблюдениям окружающих, у него никогда не было ни малейших раздоров или столкновений. Если дело пойдет так дальше, почем знать, может быть, мы и увидим наконец в Петербурге нашего бывшего посланника.