Нина Молева - Ошибка канцлера

Труды более поздних по времени искусствоведов – в них царила полная мешанина сведений опровергнутых, сомнительных и заимствованных из документальных источников. Такое обязательное для историка понятие – фундирование сведений, иначе – ссылка на источник, попросту отсутствовало. Отсюда имена чрезвычайно небрежно работавшего с источниками историческими, с точки зрения современной науки, П. Н. Петрова, вообще не имевшего отношения к архивам автора книги о художниках XVIII века А. Н. Андреева продолжают по-прежнему фигурировать как основание для отдельных выдвигаемых положений. Что же, оставалось еще раз пройти тот же долгий и непростой путь.

Новгородская встреча с Петром – историки искусства просто стали о ней забывать, и, пожалуй, один только талантливейший искусствовед Г. В. Лебедев в предвоенной работе со всей определенностью сказал, что состояться подобная встреча в условиях и указанных Василием Матвеевым временных границах не могла. Семейным преданиям противостоял простейший расчет.

Каждое передвижение Петра и его двора отмечалось в так называемых „Походных журналах“ – приезд, отъезд, дорога, по которой следовал и как долго царский поезд. 27 января 1716 года Петр выезжает из Петербурга в Гданьск через Нарву – Дерпт – Ригу – Митаву – Либаву – Мемель – Кенигсберг. На обратном пути из Западной Европы он окажется в том же Кенигсберге 14 сентября 1717 года. Дальше шли Мемель – Митава – Рига – остров Котлин и 10 октября Петербург Петр задерживается в столице ненадолго. Пятнадцатого декабря он выезжает в Москву с тем, чтобы вернуться на берега Невы в середине марта следующего года для участия в похоронах казненного царевича Алексея. В Новгороде за все это время Петру побывать не удалось.

Дворянское происхождение – но на вопрос о нем в свое время ответил сам В. А Матвеев. В Архиве Академии наук сохранилось его собственноручное прошение от 9 октября 1750 года.

В прошении ничто не говорило о дворянстве, зато многое свидетельствовало против него. И размер жалованья, и самый факт поступления в рисовальные ученики – предрешенная дорога ремесленника. Для дворянина существовали совсем иные виды гражданской службы, да к тому же еще и военной. Но главное – отсутствие отчества у отца.

Впрочем, существовал еще один безотказный способ установления истины – родословные дворянские книги. Достаточно объемные, расписанные по губерниям, они включали дворянские роды, но семьи Андрея Матвеева в них найти не удалось. Что же касается дворянства самого В. А Матвеева, оно было связано с достигнутым им классом чиновничьей Табели о рангах – несомненно почетное, но, в представлении современников, никак не сравнимое с родовым.

Помнил ли статский советник В. А Матвеев, ведя свой полный многозначительных подробностей рассказ, о написанном пятьюдесятью годами раньше двенадцатилетним мальчиком-сиротой прошении? Мог ли предположить, что оно ляжет когда-нибудь рядом с записанным с его слов рассказом и заставит усомниться в каждом слове последнего? Да ведь и не было секретом, что рассказывал В. А Матвеев с чужих слов – тот же Петров сделал для себя пометку, что познакомил составлявшего матвеевскую биографию Ивана Акимова со статским советником престарелый художник Иван Скородумов. Если Скородумов и начал действительно работать в живописной команде Канцелярии от строений во времена Андрея Матвеева, то это было бесконечно давно, а память человеческая – кому только она не изменяла.

Дорогая Эмилия!

Алмазные безделушки работы наших лондонских ювелиров наконец-то возымели желанное действие. Я пользуюсь расположением самой герцогини Бенигны Бирон и – что не менее важно – доверенной камер-фрау императрицы Анны Юшковой. Обе они не щадят подробностей об альковных тайнах дворца и подробностях обихода императрицы, поскольку обе, каждая на свой лад, не любят Анны. Немудрено, характер императрицы стал заметно ухудшаться, хотя и с самого начала не отличался легкостью. Трудно выдержать самый короткий разговор с ней и, особенно, ее взгляд, удивительно тяжелый и неподвижный. Я всегда ощущаю его на себе, даже если меня отделяет от императрицы целая толпа придворных.

Итак, одна из важных новостей, принесенных мне моими новыми приятельницами, неудача брака принцессы. Прошедшие после свадьбы четыре месяца не привели к беременности, и это дает повод для издевок над молодой парой как со стороны четы Биронов, так и со стороны императрицы. Если свадьба казалась началом новых отношений Анны с племянницей, то теперь время показало, что в чувствах старшей и младшей представительниц царской семьи ничто не изменилось. Императрица нарочито не замечает молодых супругов, принцесса по-прежнему избегает общества и прежде всего собственного мужа. К тому же царица начинает проявлять признаки интереса еще к одному кавалеру своего двора – барону Корфу. Графу Левенвольде приходится уступать свои позиции, в которых ему так и не удалось достичь сколько-нибудь прочного успеха. Фаворит оказался прав в своем равнодушии к увлечению императрицы.