Михаил Каратеев - Богатыри Проснулись

– Ужели стали бы мы, русские князья, обманывать для басурманов своих православных христиан? – воскликнул

князь Семен. – Верьте нам, братья, хотим вам блага и истину говорим, как перед Богом: никого не тронут татары, ежели вы добром отворите великому хану ворота и встретите его с честью и с покорностью!

– Поклянитесь в том оба на святом кресте!

– Экий ты, отче, недовер! – с досадою сказал князь Семен. – Ну, изволь, коли хочешь. Глядите все: на том, что правду вам сказал, крест Господен целую! – с этими словами он расстегнул на груди кафтан, вынул золотой нательный крестик и приложил его к губам. Князь Василий молча последовал его примеру.

– Добро, князи, коли так, мы вам верим." Но помните: ежели что худое случится, – неискупен ваш грех перед Богом, и токмо одни вы ответите на Страшном Его суде за поруганные святыни московские и за погубленные христианские животы. Отдаем себя и город наш на милость его пре-светлого величества хана Тохтамыша и покоряемся его царской воле!

– Ну, вот и слава Христу, что вразумил Он вас своею премудростью, – с облегчением ответил князь Семен. – А то зря загубили бы и Москву и столько людей! Как же сказать-то хану, – когда ему ворота отворите?

– Отворить нам недолго, – сказал архимандрит, – да ведь ежели все исполнить по ханской воле и приготовить ему достойную встречу, на то надобно время. Скажи хану, – к. шести пополудни пускай жалует: будем готовы и встретим его с честию и с дарами.

Бе же тогда в Москве плачь и рыдание, и вопль мног и слезы, и крик неутешный и горесть смертная, страх, ужас и трепет. Иже прежде бе велик •град сей и чюден, ныне же не бе в нем ничто видети, но токмо дым, разорение и труния мертвых без числа лежаша.

Московская летопись

В шесть часов вечера Тохтамыш, окруженный множеством ордынских князей и военачальников, приблизился к Фролов-ским воротам кремля. Хана сопровождал отряд его телохранителей, численностью в четыреста человек, за которым вплотную следовало еще три тысячи отборной конницы. Вся остальная орда, не слишком близко от стен, оставалась стоять вокруг города, глазея на происходящее.

Едва~ ханская свита подъехала к мосту через ров, – ворота

медленно растворились, и из них первым вышел навстречу татарам князь Остей, в серебряных доспехах и с мечом на боку; за ним следовали два седых, бородатых старца с хлебом-солью и несколько молодых москвичей, несущих подарки для великого хана; далее шла бЪлыпая группа старшин и именитых людей города, а за ними – крестный ход, с участием всего московского духовенства, сверкающего серебром и золотом праздничных облачений.

К князю Остею, едва он перешел мост, приблизились двое вельмож, отделившихся от ханской свиты.

– Ты был в городе главным воеводой? – спросил один из них на скверном русском языке.

– Я, – ответил Остей.

– Пойдем. Великий хан, да умножит Аллах его славу, желает говорить с тобой.

Минуту спустя Остея подвели к хану Тохтамышу, который,, в драгоценных доспехах и в белой чалме, сидел на своем великолепном золотисто-гнедом неджеди.

– Это правда, что ты не русский князь, а литовский? – бесстрастным голосом спросил Тохтамыш, не отвечая хотя бы легким движением головы на низкий поклон и приветствие Остея.

– Истинно так, великий хан. В Москве оказался я лишь случайно, когда подошло твое войско и ее осадило.

– Как же ты посмел, вонючий шакал, вмешаться в дело, которое тебя совсем не касалось, и поднимать против меня моих данников – москвичей?

– Да разве это я их поднял? Они сами… – промолвил Остей, пораженный таким обращением, но Тохтамыш не дал

ему кончить.

– Тебя не спасет никакая ложь, – сказал он. – Ты заслуживаешь смерти, и ты умрешь.

– Да ведь ты всем обещал пощаду!

– Вас уговорили сдаться ваши же русские князья, и мне неинтересно знать, как они это сделали и что вам обещали. А я не даю пощады коварному и подлому врагу, который попирает обычаи, священные для всех народов, и убивает послов, даже не выслушав того, с чем они присланы! Умертвить его, – добавил хан, слегка поведя головой в сторону своей свиты, и тотчас же четверо ближайших к нему татар, выхватив сабли, бросились на Остея. Последний схватился за меч, но не успел и наполовину вытащить его из ножен, как нал под ударами ордынцев.

– Теперь, – сказал Тохтамыш, обращаясь к своим военачальникам, – врывайтесь в город и покарайте неверных за их сопротивление своему повелителю и за предательское убийство Рустем-бека. Мужчин перебить всех, кроме попов. Но если попы будут в чем-либо вам противиться, убивайте и их. Объявите воинам, что до захода солнца завтрашнего дня они могут грабить Москву и делать что захотят с теми людьми, которые в ней находятся. Русские должны навсегда запомнить, что ожидает тех, кто осмеливается поднять оружие против Великой Орды!