Михаил Задорнов - Руны Вещего Олега

– У меня шея… мало-мало болеть тут… – заговорил на ломаном греческом молодой хорезмиец и коснулся пальцами своей шеи справа.

– О, это не страшно, сейчас я всё поправлю. – Массажист наклонился над посетителем, тщательно ощупывая его шею, от бритого черепа до худощавых смуглых плеч. Потом, предложив лечь на живот на мраморную скамью, обильно смазал тело клиента оливковым маслом и принялся быстро и ловко неожиданно сильными пальцами разминать и как бы заново раскладывать по местам мышцы и суставы от самого затылка до пяток. Закончив своё удивительное действо, грек получил из кошеля хорезмийца, что висел у него на тонком шёлковом шнурке на шее, полдирхема.

– Не болит! – довольно улыбнулся восточный гость, с приятным удивлением вертя туда-сюда головой. – Какая кароши мастер! – восхищённо проговорил он, обращаясь к полнотелому греку с седыми висками, который лежал на соседней скамье и, стараясь не показывать виду, наблюдал за работой мастера.

– Да, этот херсонесит действительно великолепен, я уже дважды испытал его чудесный массаж, – широко улыбаясь, ответил полнотелый грек, но глаза его при этом остались холодными и внимательными.

Немного полежав и подождав, пока молчаливый раб не счистит специальным скребком масло с кожи, хорезмиец встал и, надев сандалии с деревянными подошвами, неспешно пошлёпал в кальдарий. Неслышные, как тени, в основном смуглокожие рабы быстро мыли и щётками очищали от остатков масла скамьи, едва только посетитель оставлял ложе. Входя в парную, восточный гость поправил своё хлопковое покрывало на плече и незаметно оглянулся. Он узрел, как один из крепких мужей, блаженно-разморенно сидящих на мраморной скамье, встал и последовал за ним в кальдарий. Не торопясь пройдя вдоль бассейна с горячей водой, восточный гость сложил своё покрывало на пустую лаву и, оставив на горячем мраморном полу деревянные сандалии, так же медлительно сошёл по ступеням в бассейн.

– Отец, а чего это визанцы в своих термах помещения по-нашему называют? Язык-то у них другой, а тут гляди – «теплодарий», то есть тепло дарящий, «калдарий», опять же понятно, что калёный, вон босиком на пол не ступишь, «аподитерий» – помещение оподле терм, где, значит, одежду снять можно, всё ведь по-нашему? – удивлённо вопрошал молодой любопытный сын у купца-руса, разглядывая мозаику пола и фрески стен с изображением полновесных виноградных гроздей, прекрасных дев и могучих юношей. Прибыв по торговым делам в град накануне прихода киевской дружины, купцы нежданно оказались запертыми в осадном Константинополе и теперь коротали время в термах.

– Оттого, сыне, что не их языка сии слова, а древнего племени расенов, нам родственных, оттого мы их и разумеем, – степенно отвечал кряжистый купец с подстриженной на греческий манер бородой, медленно спускаясь в бассейн с другой стороны.

Следовавший поодаль крепкий грек, услышав речь россов, насторожился, наблюдая одновременно за восточным купцом и за отцом с сыном.

– Выходит, отец, они чужие слова под свой выговор приспособили? – ещё более изумился юный купец и, чуть подумав, добавил: – Один только «фригидарий» по-своему назвали.

– А то! Ведь ромы-то сии мытни и способ их сотворения переняли когда-то очень давно у итрусов, италийских русов, которые принесли знания строительства разного и граду Риму начало положили. Ромы их этрусками зовут, многое у них переняли, оттого и остались расенские слова в языке ромов. А греки-ромеи уже у ромов переняли умение дворцы великолепные строить, каменные статуи ваять, водопроводы с мытнями сооружать и ещё много чего разного. А «фригидарий» тоже не их словцо, это же название народа полуночного, что у Студёного моря живёт. Мы их фрягами зовём, ромеи фригами, ромы и германцы фризами, там морозы знатные и вода ледяная, оттого понятие «холод» у них с фригами-фрягами накрепко связано.

– Про фрягов мне ведомо, у них мечи знатные. Благолепно, однако! – продолжая восторженно оглядываться по сторонам, проговорил молодой рус.

– Снаружи благолепно, а душу-то задумки ни ромы, ни ромеи так и не уразумели, – проворчал купец. – Что это за парная? Под горяч, а пару настоящего, как у нас, от камешков раскалённых, нет, да и в соседнем фригидарии ихнем, разве там холодная вода? А самое главное – веников нету, похлестаться всласть нечем! Тьфу, разнеженность одна… После нашей мовницы сила пара калёного и воды или снега студёного во все жилки проникает, а это так, баловство… – продолжал ворчать купец, ещё и ещё окунаясь с головой в горячую воду.