Юзеф Крашевский: Король холопов

Вскоре послышались поспешные шаги приближавшегося человека. Встревоженный Вержинек быстро поднялся со скамьи. В этот момент дверь раскрылась, и на пороге появился Кохан Рава, одетый по-дорожному, в плаще и забрызганных грязью сапогах. Он сопровождал Казимира в его путешествии, и Вержинек с радостной улыбкой протянул ему руку, но взглянув на печальное, горем искаженное лицо вошедшего, не проговорил ни одного приветственного слова, а только с тревогой смотрел на Кохана.

– Король возвращается? – спросил наконец хозяин еле державшегося на ногах гостя.

– Вы еще до сих пор ничего не знаете? – произнес Рава.

– Ради Бога, скажите в чем дело! Говорите… Были какие-то печальные слухи, – проговорил Вержинек.

– Вскоре это уж ни для кого не будет тайной, – с тяжелым вздохом воскликнул Кохан, – случилось несчастье! Возможно, что Господь еще нас убережет от самого страшного…

– Король еще жив? – ломая руки, спросил Вержинек.

– Слава Богу, жив… – лишь страшно мучается.

Кохан, все время стоявший, бросил шапку на стол и в изнеможении опустился на скамью, находившуюся поблизости; от волнения он весь дрожал. – Говорите же, ради Бога, что же случилось с нашим повелителем! – воскликнул ошеломленный Вержинек. – Его постигло несчастье? Он заболел? Скажите мне… Мы не верили слухам…

Кохан, низко склонив голову, проговорил:

– Мы на обратном пути остановились в Пжедборе. Это было как раз в праздничный день, в Рождество Пресвятой Богородицы. Король и не думал об охоте, но его уговорили. Несчастный день и несчастный час… Лучше бы он остался дома. Капеллан не советовал в такой торжественный день, да и у него особенного желания не было, но нашлись добрые люди, которые настаивали, соблазнили оленями, в громадном количестве наполнявшими леса… День был прекрасный, лошади стояли наготове, охотники торопили…

И король, прослушав обедню, отправился на охоту. Вы знаете, какой он охотник. Проходят месяцы, он и не думает об охоте, но если он очутится в лесу, услышит лай собак, звук рожка, увидит убегающего от погони зверя, тогда он несется стрелой, не взирая ни на какие препятствия, и летит, позабыв обо всех и обо всем. Так было и в этот злополучный день в Пжедборских лесах. Олень промчался перед глазами короля; за ним гнались ловчие с псами и с копьями; король пришпорил коня, а лес был густой, усеянный опрокинутыми колодами… Я во весь дух поскакал за королем, не спуская с него глаз. Вдруг я потерял его из виду, он как бы в землю провалился… Мчусь дальше и с ужасом вижу; лошадь растянулась на земле, король рядом с ней, но левая нога прижата лошадью. К несчастью нога попала на сухую, острую ветвь, которая вонзилась в ногу. Прибежали другие охотники, подняли лошадь; король, искалеченный и обливающийся кровью, не смог подняться. К несчастью оба врача, сопровождавшие нас в путешествии, на охоту не поехали, а остались в Пжедборе. Кое-как мы платками перевязали ногу и задержали кровь, лившуюся ручьями. Пришлось устроить носилки и нести его на руках, потому что и речи не могло быть о том, чтобы посадить его на коня. Несчастный страдалец шутил и смеялся над раной, но мы видели, что он скрывает мучительную боль. Наскоро послали ловчего предупредить врачей, чтобы выехали навстречу. Известие о несчастном происшествии всех поразило, как молния; начали припоминать о том, что капеллан не советовал охотиться в такой праздничный день… Но было слишком поздно вспоминать об этом совете. Короля пришлось очень осторожно нести, и мы медленно продвигались вперед. Пол дороге встретили обоих врачей, торопившихся нам навстречу. Если бы прибыл только один из них, то, возможно, король был бы уже теперь на ногах.

Кохан вздохнул и среди царившей тишины продолжал:

– Вы их обоих знаете…

Мистера Генриха и господина Мацея. Оба этих ученых любят короля, но живут друг с другом, как кошка с собакой. Стоит одному сказать, что это белое, как другое заявляет, что это черное. Мистер Генрих считает Мацея неучем, а Мацей считает чужеземца фигляром. Один верит в мудрость науки, другой говорит, что только у народа сохранился секрет о средствах, служащих для здоровья. Мистер Генрих придумывает различные лекарства, а Мацей все представляет натуре человеческой… Они никогда ни в чем не пришли к согласию, и у них дня не проходит без спора; они даже ссорятся из-за кушаний короля, которые ему можно дать. Но мистер Генрих более искусен в лечении ран, и Мацей должен был ему уступить пальму первенства.