Владимир Рынкевич - Наука умирать

— Ты, Олег, тоже дело говоришь — могут они вильнуть на Медведовскую. Но и ту линию — от Тимашевской на Новороссийск — нельзя бросать. Если б не съезд, сам бы с тобой поехал. Завтра закрытие. Надо присутствовать. Договоримся так: от Тимашевской курсируешь по обеим линиям.

— Есть, товарищ главнокомандующий. Встречу генерала Маркова. Давно мечтаю.

Шли в ночь, в смерть. Чёрные тучи, чёрная степь, чёрные шинели. Белое пятно впереди колонны — папаха Маркова. Верхами вели бригаду он, его заместитель Тимановский, командиры полков Боровский и Туненберг, другие командиры.

Впереди них только конный разъезд и неизвестность. Вокруг — конвойная сотня. В колонне — оставшиеся четыре орудия с тридцатью снарядами, раненые, беженцы... За спиной осталась немецкая колония Гначбау. На её окраине, в незаметном тайном месте, нанесённом на секретную карту, похоронены генерал Корнилов и подполковник Неженцев.

Перед выходом Деникина и Маркова осаждали беженцы, требуя, чтобы их повозки двигались вместе с авангардом. Только Борис Суворин уговорил Маркова, и ему было разрешено ехать в колонне Офицерского полка: обещал немедленно написать и издать книгу о походе. На коротких привалах он подходил к генералам, вслушивался в разговоры, пытаясь угадать по словам, по интонации, чем закончится эта страшная ночь. Сам помалкивал.

— Не жалеете, Борис Алексеевич, что с нами? — спросил его Марков. — Сейчас начнётся. У вас ещё есть время уйти в тыл.

— Чтобы написать правдивую книгу, надо всё увидеть самому.

— А ваш брат не собирается писать о нашем походе? Почему он не с вами?

— У нас с ним разные взгляды на будущее России. Он вместо будущего мечтает втянуть страну в прошлое — какое-то вече, князья... А что, красные уже близко?

— Пока мы их обошли, но железная дорога уже рядом. Чуть больше версты. Дорога немного поднимается. Различаете в темноте? Вот дойдём до гребня и что-то увидим. А сейчас я жду доклад от начальника разъезда.

— Вы предлагаете отъехать в тыл, а где он этот тыл? Ведь вокруг красные.

— Да. Железную дорогу армия будет переходить четыре часа, и за это время большевики могут собрать здесь тысяч десять с бронепоездами, а у нас всего две тысячи с небольшим бойцов и орудия почти без снарядов. А вот и разъезд.

Галопом подскакали всадники. Мягкая дорога приглушала топот лошадей.

— Ваше превосходительство, — докладывал начальник разъезда, — впереди железнодорожный переезд. До него около версты. Возле переезда железнодорожная будка. В ней видан свет. Слева, вёрстах в двух — станция. Там — огни и тени людей. Справа за железной дорогой — станица. В станице противник не замечен.

— Продолжайте наблюдение, не выдавая себя, — приказал Марков начальнику разъезда, затем обратился к командирам: — Господа! Готовьте бригаду к бою. Стоять здесь и ждать распоряжений. Со мной только мой конвой.

В сопровождении пятерых кавалеристов он, пустив коня лёгкой рысью, поскакал к переезду. Тусклый свет лампы, лившийся из окошка будки, в непроглядной ночи представился золотым лучистым прожектором. Слева вдали — цепочки огней станции. Тишина.

— Точно время выбрали, — сказал Марков. — Пятый час утра. Дрыхнут все, так их...

Начиналось утро 16 апреля.

Командир бронепоезда Руденко дремал в командной рубке, в первом вагоне. Всю ночь бронепоезд разъезжал по линиям, и теперь паровоз попыхивал — скомандуешь и поехали. К утру Олега сморил сон, голова упала на столик. Проснулся, будто кто-то толкнул. Кругом дремали помощники.

— Не спать, так вашу! — закричал командир. — Васьков! Пройди по кубрикам — чтобы не спали. Кадеты за ночь могли подойти. А я — на станцию...

Шагов за пятьдесят до железнодорожной будки Марков остановился, спешился, приказал: «Трое за мной». Быстро прошагал к будке, рванул дверь. Там — двое в полусонном состоянии. Генерал бросился на того, который сидел у телефона, конвойные — на другого, помогли Маркову. «За дверь их и...» Генерал сделал соответствующий знак.

Взял трубку, грубо спросил:

— Кто у телефона? Начальник станции? Здесь комиссар из штаба Автономова. Кто на станции? Какой отряд?

— На станции бронепоезд, — испуганно ответил начальник станции, — и ещё два эшелона с красногвардейцами. Я не знаю, товарищ, какой это отряд.

Марков положил трубку, приказал поручику из конвоя:

— Передайте Тимановскому: колонне вперёд и остановиться, не доходя 200 шагов до железной дороги.